Но теперь
мы стали свободны - братья мои мертвы, а я выполнил возложенную
на меня миссию. Я вернусь в Акулонию с двумя сердцами - Сердцем
Арумана для себя и сердцем Конана для Валериуса. Поцелуй этого
посоха, вырезанного из ветви живого Дерева Смерти...
Посох его выстрелил, как атакующая змея, но удар ножа Конана
оказался быстрее. Палка упала, разрубленная на две части, еще раз
блеснула сталь, и голова противника с треском ударилась о
каменные плиты пола.
Убедившись, что ему ничто не угрожает, Конан обернулся,
протянул руку за камнем... и отшатнулся назад, будто пораженный
громом.
Ибо на алтаре лежали уже не иссохшие и пожелтевшие останки в
истлевших бинтах. Живой огонь мерцал на широкой мускулистой груди
живого человека, вокруг которого с алтаря свисали обрывки гнилых
бандажей. Живого!? Вот в этом Конан как раз и не был до конца
уверен,- в темных глубинах блестящих глаз ожившей мумии горели
нечеловеческие устрашающие огоньки.
Зажав камень в ладони, воскрешенный медленно поднялся: смуглый,
обнаженный, с красивым скульптурным лицом. Он молча протянул к
Конану руку, в которой пульсировало Сердце Арумана. Циммериец
взял его, но не избавился от ощущения, что принял дар из пальцев
трупа. Видимо, нужные заклинания так и не были закончены, ритуал
не был доведен до конца... и жизнь этого человека так
окончательно и не вернулась в его тело.
- Кто ты? - с трудом произнес Конан.
Ответ был произнесен совершенно безразличным тоном, напоминавшим
стук капель воды, падающей со сталактитов в подземной пещере.
- Я был Тхотмекримом. Теперь - мертв...
- Выведи меня из этой проклятой пирамиды! - приказал циммериец,
не в силах сдержать дрожь.
Ровным механическим шагом "мертвец" пошел к дверям. Еще раз
окинув прощальным взглядом длинные шеренги саркофагов, трупы у
алтаря и лицо китайца, уставившегося мертвыми глазами в пляшущие
тени, Конан последовал за своим новым проводником.
Блеск пылающего Сердца освещал темный тоннель, словно роняющая
золотые капли волшебная лампа. И в этом необычном свете один раз
на границе тьмы мелькнул силуэт мраморного тела - это княжна
Акиваша отступала перед светом. Одновременно с ней в темноте
растворились и другие, еще менее похожие на людей темные фигуры.
Воскрешенный молча шел вперед, никуда не сворачивая. Конана,
обливавшегося холодным потом, вновь стали одолевать беспокойство
и подозрения. Можно ли было быть полностью уверенным, что это
странное привидение прошлого приведет его к выходу? И в то же
время он понимал, что в одиночку он никогда не разгадает
ошеломляющую путаницу коридоров и тоннелей, и продолжал двигаться
за студжийцем в круге сияния Сердца. Тьма расступалась впереди и
вновь смыкалась за его спиной.
И вдруг, совершенно неожиданно, длинный коридор кончился,
показались наружные двери, и в воздухе повеял пустынный ветер.
Над головой ярко светились низкие звезды, и далеко в пески
убегала черная тень зловещей пирамиды. Тхотмекрим молчаливым
жестом указал вперед, а потом развернулся и вновь исчез во мраке.
Конан задумчиво посмотрел ему вслед: тот ступал так уверенно, что
создавалось впечатление, словно он знал, что идет навстречу
неотвратимой судьбе или возвращается к вечному сну.
Очнувшись от оцепенения, король Акулонии пробормотал проклятие,
выскочил из портала и изо всех сил побежал прочь, словно
преследуемый сворой демонов. Не оборачиваясь и не обращая
внимание на вырисовывающиеся вдали черные башни Кемии, он свернул
к побережью и, задыхаясь, рванулся туда, гонимый каким-то
чувством, похожим на панику. И это неимоверное усилие вырвало его
разум из пасти тьмы, чистый горячий ветер пустыни выдул из его
души кошмарные картины, а страх сменился безумным триумфом и
радостью. Пустыня уступила место зарослям платанов, и через
некоторое время впереди показалась черная поверхность воды, бухта
и неподвижно стоявший на якоре "Смелый".
Пройдя по пояс в чавкающей грязной жиже берега, он добрался до
чистой воды, убедился, что поблизости нет ни крокодилов, ни акул,
нырнул и поплыл к судну. Возбужденный, со стекающей с него
ручьями водой, он взобрался по якорной цепи на палубу, где его и
заметил караульный.
- Просыпайтесь, мерзавцы! - радостно прорычал он, отбрасывая в
сторону направленное ему прямо в грудь ошеломленным часовым
копье. -Поднять якорь! Конец стоянке! Выдать пленнику полный шлем
золота и отправить его на берег! Скоро рассветет, а нам еще до
восхода солнца нужно вовсю гнать к ближайшему порту Зингара!
И он потряс над головой огромным драгоценным камнем, горевшим,
словно горсть живого огня.























































































































...И ВОССТАНЕТ ИЗ ПРАХА АРХЕРОН...
Зима кончилась. На деревьях появились первые листья, а
молодая трава уже весело пробивалась под ласковым дыханием
теплых южных ветров. Но большинство полей Акулонии лежали в
запустении, и не одно пятно черного пепла указывало место, где
некогда поднимались просторные дворянские усадьбы или цветущие
города. Волки открыто бродили вдоль поросших травой дорог, а по
лесам рыскали банды исхудавших, бездомных людей. Лишь в Тарантии
можно было еще увидеть богатство и достаток.
Власть Валериуса походила на власть безумца. И в последнее время
против него стали поднимать голоса даже многие из тех баронов,
что первоначально были рады его приходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77