..
Один из вас пускай идет и приведет Вейлона, сотника копейщиков.
Назначенный склонил голову и поспешно вышел, а Паллантид
вновь склонился над поверженным правителем. А снаружи уже громко
ревели трубы, гремели барабаны и с лучами солнца все больше
нарастал шум тысяч людских голосов.
Через некоторое время в сопровождении вызванного офицера
возвратился посланный оруженосец. Тот, кого он привел, был
рослым, широким в кости мужчиной, с мощной мускулатурой и
фигурой, внешне очень похожей на короля. Разве что волосы его
были не черные, а серые, да лицо не столь выразительным.
- Король слег от необычной болезни, - спокойно объяснил ему
Паллантид. - Тебе выпала высокая честь - ты наденешь его латы и
сам поведешь нашу армию в бой. Никто не должен знать, что это не
король сидит в седле его черного скакуна.
- Это дело, за которое любой с радостью отдал бы жизнь! - ответил
слегка озадаченный офицер. - И клянусь, что не опозорю
возложенной на меня миссии.
И под пылающим бессильной яростью взором Конана,
сочетавшим в себе гнев и горечь унижения, оруженосцы сняли с
Вейлона его кольчугу, стальной чепец и наголенники и облачили в
черный королевский панцирь и шлем с забралом, над высоким гребнем
которого развевался длинный черный пиоруш. Сверху на панцирь была
надета шерстяная накидка с вышитым на груди золотым королевским
львом и широкий ремень с золотой пряжкой, крепящей ножны со
вставленным в них двуручным мечом, чья золотая рукоять была
украшена драгоценными камнями. Пока они это делали, звуки труб
слились в оглушающий протяжный рев, послышалось бряцание оружия, и из-за
реки донесся глухой топот - там разворачивались в боевой порядок
полки противника.
Одетый в полное боевое снаряжение Вэйлон преклонил колено
перед распростертым на ложе телом короля.
- Господин мой! Я клянусь, что не покрою позором твое оружие!
- Принеси мне голову Тараскуза, и я сделаю тебя бароном! -
Страдание стерло с Конана последний налет цивилизованности, глаза
его запылали еще сильнее, а голос задрожал такой ненавистью и
жаждой крови, на которую только были способны варвары с далеких
взгорий Циммерии.

ОБВАЛ

Армия Акулонии уже стояла в полной боевой готовности -
длинные сомкнутые шеренги воинов, закованных в блестящую сталь. А
когда из королевского шатра появилась огромная фигура в черной
броне и уселась в седло черного жеребца, едва сдерживаемого
четырьмя оруженосцами, тот заржал так, что задрожали горы. И,
потрясая клинками, ему вторили рыцари в позолоченных латах,
копейщики в кольчугах и стальных чепцах и лучники с огромными
луками, приветствуя громогласным хором короля-воина.
Армия неприятеля, стоявшая на другой стороне долины, тоже
пришла в движение и стала подступать по пологому спуску к кромке
воды. Сталь ее оружия уже можно было различить сквозь утренний
туман, клубящийся у конских ног.
Акулонские воины не спеша пошли им навстречу. Легкая трусца
панцирных всадников сотрясала землю. Стяги и штандарты
развевались на ветру, а лава копий с шелестящими на них лентами
то поднималась, то опускалась, как ковыль в степи.
Десять неразговорчивых чернопанцирных боевых ветеранов,
умеющих держать язык за зубами, неотлучно стерегли королевский
шатер, из-за полураспахнутого полога которого выглядывал несущий
здесь дежурство оруженосец. Никто, кроме нескольких посвященных,
не ведал, что это не Конан восседает на огромном черном жеребце
во главе своих войск.
Акулонские воины сформировали свой традиционный строй: центр
занимали главные силы - полки чернопанцирных рыцарей, крылья
представляли несколько меньшие отряды, состоящие из конного
дворянства, поддерживаемого копейщиками и лучниками. Последние
прибыли из Боссонии и Западного Пограничья. Это были крепкие,
коренастые люди, одетые в кожаные безрукавные куртки и плоские
стальные шлемы.
Армия Немедии была сгруппирована почти так же. Оба войска
подошли к реке, причем крылья немного отстали от центра. И во
главе акулонской армии, перед ее ударным центром, над закованной
в сталь фигурой на черном жеребце, развевался по ветру гордый
стяг с золотым львом.
А в это время Конан, лежа в своем королевском шатре, стонал
от душевных переживаний и бормотал незнакомые грязные проклятия.
- Войска сближаются, - сообщил оруженосец. - Слышно, как гремят
трубы! Ого! Солнце искрится на остриях копий и шлемах так, что
больно глазам! Море красок!..
С обеих сторон полетели тучи стрел, падающих, как
смертоносный ливень, и заслоняющих небо. Ого! Лучше цельтесь,
ребята! А боссонцы стреляют точнее, чем немедийцы! Слышите, как
они кричат?!
До ушей короля, до этого различавших только рев труб
и звон стали, действительно донесся дикий воинственный крик. То
кричали лучники, отпускающие тетиву и пускающие свои стрелы в
цель, в упоении от результатов.
- Их стрелки пытаются навязать нашим ближний бой, чтобы дать
своим всадникам возможность подойти к воде, - с той стороны берег
достаточно пологий. Их рыцари вошли в заросли кустарника! Ого!
Наши стрелы находят каждую щель в их панцирях! Они, как
подкошенные, валятся с коней и сползают в воду. Она не глубока,
но и не такая уж мелкая, - они тонут, затянутые на дно тяжестью
лат и затоптанные копытами ошалевших коней. А теперь наступает
наша конница - рыцари въезжают в воду и вступают в бой с
противником. Вода под лошадьми пенится, а звон мечей просто
оглушает!
- Черт возьми! - вырвалось у Конана. Силы вновь постепенно начали
возвращаться к нему, хотя он и сейчас еще не мог совладать со
своим распростертым телом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77