"Может быть, это не такая уж плохая мысль?"
Она подняла стакан и усмехнулась. Ну и денек. Она сунула стакан под
горячую струю.
Протянувшаяся из-за спины Энджелы рука Шона закрутила кран.
- Знаешь что? - сказал он шепотом. Голос был сиплым от дыма, дыхание
пахло спиртным. Он обнял Энджелу за талию.
Она на мгновение задумалась.
- Ты подумал как следует и хочешь развестись?
- Лучше.
- Ты обидел маму?
- Не так рискованно. Еще разок.
- Сдаюсь.
- Мы все бросаем до утра. Об этом может позаботиться миссис Салливэн.
- Она уволится.
- Мы подкупим ее той уотерфордской пепельницей.
- Ах ты чертяка. Мы же все равно собирались отдать пепельницу ей.
- Но она же не узнает. Ну, довольно. - Он обнял Энджелу и притиснул к
себе. - Это же наша брачная ночь. Или ты забыла?
- Не забыла. - Она повернулась в объятиях Шона и поцеловала его в
губы. Долгим, крепким поцелуем.
Он шел наверх следом за ней, выключая по пути свет.

Джерри настоял на том, чтобы сесть за руль, но, по требованию жены,
поехал не по скоростной автостраде, а поверху, улицами.
Фиона дважды просила его сбавить скорость. Она от души надеялась, что
они не наткнутся на полицейского. Ей подумалось, что вечер сегодня выдался
особенно темный. Мрачный. Пасмурный. В машине, даже с поднятым верхом,
тоже было зябко. Она отмахнулась от этого, отнеся на счет влияния конопли
на свое кровообращение.
Вспомнив маленькую кражу, которую они совершили, Фиона захихикала.
Каменная голова из Кашеля. Они забрали ее с каминной полки. Этакий
небольшой сюрприз в благодарность за скатерть. Самое малое, что можно было
сделать. Но Джерри по-прежнему чувствовал себя неуютно. Оправа могла
уничтожить ценность камня. В конце концов, вещь была антикварной.
- Мы же не позволим его сверлить, дурачок, - возражала Фиона. - Его
вделают в такой маленький проволочный обруч на лакированной плашке.
Энджела с Шоном просто влюбятся. Вот посмотришь. Джерри мучился.
- Он не расколется?
- Я завернула его в скатерть. - Фиона перегнулась через спинку
сиденья и в темноте пошарила под ним. Просто, чтобы убедиться. И ахнула,
когда ее пальцы коснулись чего-то, чего там не должно было быть. Оно было
холодным, как лед, круглым, величиной с голову ребенка. Фиона провела по
нему пальцами и поняла, что этот предмет соединен с чем-то, на ощупь
напоминавшим шею, переходящую в костистый узловатый хребет. Она открыла
рот, собираясь что-то сказать, но не успела произнести ни слога - запястье
исследовавшей предмет руки оказалось схвачено. На один краткий миг Фионе
почудилось, будто в ее тело впились три холодных пальца. Ощущение было
таким же, как в тот раз, когда она защемила руку железными воротами.
Только теперь железо было живым. Сдавливая запястье, оно неумолимо тянуло
руку назад, а вместе с рукой и Фиону. Пронзительно выкрикивая имя Джерри,
она стала коленями на сиденье, вцепившись
в него левой рукой и изо всех сил стараясь освободить правую.
Джерри затормозил. Взвизгнули шины, машину занесло, развернуло. Он
отчаянно дергал руль, но из-за бурных попыток Фионы освободиться и
неустойчивости машины справиться с управлением оказалось ему не под силу.
Машина выскочила на мягкую обочину; колеса бешено вращались, взметая
рыхлую землю. Потом автомобиль пропахал темный, поросший травой склон.
Свой поединок Фиона выиграла за долю секунды до того, как они врезались в
дерево. Пронзительно визжа, она вырвала руку. Но причиной предельного
ужаса, который она испытала, была не надвигающаяся катастрофа и не
залившая все вокруг струя брызнувшей крови. Причина заключалась в том, что
непонятное существо, так крепко вцепившееся в нее, получило желаемое.
Теперь рука Фионы, которой она размахивала, заканчивалась рваным обрубком
всего в нескольких дюймах ниже локтя.

4
Радио-будильник сработало в восемь утра. Энджела забыла его
переставить. Она проснулась за несколько секунд до того, как раздался
звонок. Условный рефлекс. За четыре года Энджела обнаружила, что частенько
умеет предугадать звонок и нажать кнопку, отключающую будильник и
включающую радио, еще до того, как прозвучит первое дзззззз.
Лежа с закрытыми глазами, она слышала голос диктора, читавшего выпуск
новостей, но не вслушивалась в слова. Никарагуа. Родезия. Инфляция. После
третьей рекламной паузы стук за левым глазом Энджелы стал сильным и
настойчивым, и она поняла, что находится в состоянии капитального
похмелья. Погремев полупустыми пузырьками в ящике ночного столика, она
нашла, наконец, аспирин с кодеином, которые ей прописывал дантист.
Проглотив пару таблеток, Энджела повернулась, чтобы поцеловать Шона в
затылок. На помятом небритом лице приоткрылся покрасневший глаз.
- Пятнадцать минут, - стал торговаться Шон.
Она прибавила громкость и, спотыкаясь, пошла в душ, где подставила
голову под хлесткую струю горячей воды, позволив ей завершить начатое
кодеином.
Когда через четверть часа Энджела пошла вниз, Шон еще дремал под
выпуск новостей. Она не стала его трогать. Все равно был выходной.
Завернувшись в халат, она пошлепала вниз и поняла, что из-за кодеина
чувствует легкое головокружение. Зато головная боль ослабла до тупого
давления. Энджела чувствовала, что кружка кофе полностью поправит дело.
Она надеялась, что мать еще не встала и разговаривать с ней не придется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89