создававшиеся веками легенды, нить которых
сплелась в цельное полотно и украсилась вышивкой, питая страх суевериями,
которые, в свою очередь, сами питались страхом. Камни, способные
передвигаться. Как мог человек в здравом уме даже задумываться над тем, не
принять ли подобные предположения всерьез?
Почти безотчетно Маккей пододвинул к себе тоненькую книжицу о
нераскрытых тайнах и еще раз внимательно всмотрелся в помещенную на ее
страницах фотографию. Калифорния. Недавнее прошлое. Долина Смерти,
Рэйс-Трэк Плайя. На морщинистом дне пересохшего озера лежал небольшой
одинокий камень. От него вдаль уходил длинный прямой след, а может быть,
борозда. Больше ничего. Никаких следов ног. Только этот след.
Взгляд профессора скользнул к снимку, помещенному на соседней
странице. Место: Фернаг, графство Керри. Время: снова наши дни. На скале
лежали яйцевидные камни. В тексте говорилось, что их "никак не удается
переместить". Всякому, кто их потревожит, камни приносили "беду". Выше
находился снимок вырезки из английской газеты "Дэйли Мэйл", датированной
вторником, 24 февраля 1976 года:
ОЗАДАЧЕН КАТЯЩИМСЯ КАМНЕМ
Мистер Т. (полное имя и адрес находятся в редакции) пишет из
Сандерлэнда, Тайн и Уир:
"Я более сорока лет читаю вашу колонку и впервые прошу об одолжении.
В саду у моей золовки есть гладкий светло-коричневый овальный камень, по
грубым прикидкам - 5 х 4,5 х 3 см. У этого камня есть следующая
странность: каждую ночь он перемещается примерно на десять сантиметров.
Я был так озадачен, что однажды вечером положил камень на бетонную
плиту приблизительно в пяти футах от сада. На следующее утро он снова
оказался в саду. Не могли бы вы это объяснить?"
Маккей отнес книги обратно к главной стойке и молча отдал служащему.
В битком набитой закусочной он съел сэндвич с солониной и выпил чашку
обжигающего кофе. Однако ощущение холода и пустоты не проходило. Холод был
в нем самом, понял профессор, пустота гнездилась в его душе.
Преследовавшее его весь день тягостное, гнетущее чувство усилилось. Он с
тяжелым сердцем оглядел лица окружавших его людей: все были погружены в
себя, в мир собственных мыслей. Маккей попытался отринуть сомнения, в
клочья раздиравшие то представление об устройстве мира, какое он составил
еще будучи студентом. Тщетно.
Он заплатил по счету и быстро ушел.
Людской поток нес профессора по Пятой авеню. Витрины универмагов
кое-где уже щеголяли рождественским убранством. Он очутился на углу. Толпа
не дожидалась зеленого света. Он почувствовал дымный аромат соленых
бисквитов-"претцелей". На всех углах торговали орехами и фруктами
лоточники. Он заметил привязанного к тележке йоркширского терьера.
"Восточные закуски". Рядом какой-то мужчина продавал желтые закрученные
воздушные шары. Посреди улицы гремел жестянкой с мелочью какой-то старик.
Над головой, параллельно высоким зданиям, медленно летел пассажирский
самолет - крест в небе. По улице, против одностороннего движения, с ревом
и воем пронеслись пожарные машины.
Маккей пришел к собору.
Он стоял перед храмом, не сводя глаз с тянущегося ввысь фасада.
Увенчанные крестами каменные рифы под островерхой аркой. Над входом -
спускающийся голубь, Дух Святой, нисходящие лучи. Бронзовые двери,
усеянные изображениями святых: Патрик, Иосиф, Иаков и мать Елизавета
Ситон, "Дщерь Нью-Йорка".
И по сию пору - старые обряды, бремя святынь. Маккей мрачно кивнул
своим мыслям. Непонятно почему они казались странно значительными.
Он вошел через левую паперть.
Собор заливали потоки яркого электрического света. Наверху сиял
роскошный, сине-алый витраж. Несмотря на то, что мессу не служили, церковь
была полна людей и тихих голосов.
Профессор пробрался левому боковому алтарю и тяжело опустился на
твердую деревянную скамью. Перед алтарем, на небольшом пятачке свободного
места, преклонив колени, молилась девушка с узорчато-полосатым шарфом на
голове. Погруженный в мрачные раздумья Маккей разглядывал выполненную в
натуральную величину восковую фигуру, которой она молилась - Младенца в
поблекшей алой с золотыми полосками нише. Одна ручонка сжимала золотой
шар, увенчанный крестом. Восьмилетний ребенок, подумал профессор. Святое
Дитя Земли и Неба, гласила надпись.
Теперь Маккей понял, что Ашервуд, вероятно, был прав.
Предметы не всегда были тем, чем казались.
Он завозился на неудобной скамье. Как принять такой вызов, как
бороться с таким противником?
Девушка, поднявшись с колен, ставила зажженную свечу в одну из
украшенных прорезями-крестами крохотных чашечек тусклого серебра, которые
во множестве стояли перед сжимающим цветок изваянием святой Бригиды.
Бригида, "Мария Гэльская", древняя охристианенная богиня света, мелькнуло
в голове у Маккея.
Свет.
Разумеется. И холодное железо.
Добыть и то, и другое по нынешним временам было достаточно просто. Но
хватило бы этого или нет?
Могущество Патрика.
Маккей поднялся. Он медленно шел по проходу, пока не оказался у
северного поперечного нефа. Там он остановился, не сводя глаз со стройного
каменного изваяния, изображавшего самого святого Патрика на Священном
Столпе.
Могущество Патрика. Та редкая особенная сила, какая придавалась
редким особенным людям для поединка с созданиями тьмы. Куда она подевалась
теперь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89