Всеобщим усилием вы заставили маятник чертить отмашку меж новыми, как вам подумалось, точками. Но это те же пробеги меж крайностями, которым вы придаёте прежний смысл Добра и Зла, та же невозможность выхода за предел, отсюда прежняя, только в другом обличье, полярность Инь и Янь и, как следствие, та же недостижимость Вечного Блаженства, к которому тянутся все. То, с чем вы сюда пришли, было изначально предопределено этой полярностью человеческой природы. Одному из вас мы, Прозревшие, обещали помощь. Она будет оказана.
Старец умолк, точно собираясь с духом. Никто из землян даже мысленным движением не выдал своего отношения к сказанному, но всем стало не по себе. То, что они услышали, было не призывом к диалогу, даже не проповедью; им вещали истину, последнюю и окончательную, столь же безучастную к возражению или согласию, как алмаз безразличен к горю и радости. Такая истина либо вела за собой, либо умерщвляла.
— Отказаться от массы, — снова прошелестел голос. — Вывести себя из психического поля миллионов и миллиардов — этот путь прозревали йоги, святые, отшельники. Вы, смертные, владеете пятью состояниями психики: бодрствование, сон, гипноз, сомышление, человекомашинное осознание. Последнее мы отвергаем, поскольку машины одинаково служат Добру и Злу…
— Не совсем так, — прошептал Антон, но его голос произвёл не больше впечатления, чем потрескивание уголька.
— …И сомышление отрицаемо нами, поскольку в нем-то и воплощены узы психотяготения людских масс. Шестое, неведомое вам состояние психики — вот ключ к иным формам бытия, к той подлинной бесконечности, которая закрыта для вас, связанных людской общностью. Тёмен покров нашей истины для неподготовленного, и краток ваш час пребывания здесь, я приоткрою лишь то, что в состоянии воспринять ваш рационалистический ум. Знайте же, что своим сомышлением вы закрыли себе дорогу к самой тонкой, неуловимой и беспредельной психической мощи. В физическом мире сцепление атомов в молекулы способно породить лишь жалкий и тлеющий огонь, и только в себе самом атом несёт подлинную энергию. Так и человек! Чтобы воспарить в небо, капля должна покинуть океан.
Старик снова умолк. Лю Банг, надежда которого ещё не угасла, поспешил вклиниться в паузу:
— Чтобы понять другого, каждый каждого должен выслушать до конца, таково наше правило. Но вы справедливо заметили, что час нашего пребывания здесь краток. Успеем ли мы постичь все? Опасность близка, она одинаково грозит всем, какой бы философии или религии они ни придерживались.
— Вам — да. На нашем пути опасности нет.
— Так ли это? Взмах маятника, говоря вашими словами, уравновешен, и не было завоевателя, которого рано или поздно не скосило бы возвратное движение. Вспыхнут наши солнца — вспыхнут и звезды Плеяд.
— Они вспыхнут, — голос старца не изменился. — Дадите вы отпор или нет, они вспыхнут, ибо кто ищет не мудрости, а силы и власти, тот обречён. Плеяды погибнут, с ними, наверно, погибнете вы, но не надо об этом жалеть.
— Не надо?!
— До вас жили миллиарды людей, их давно нет, омрачена ли этим ваша душа? — Алмазный взгляд старика упёрся в Лю Банга. — Если ваши потомки встретят миллионный рассвет, огорчит ли их ваше отсутствие? Бабочка не жалеет о коконе, человеку суждено большее превращение. Для вас Предтечи — это физически ушедшие или погибшие, для нас они богоистина. Знайте же! Эволюции духа предшествует эволюция оболочек и форм; зверь заточён в собственную шкуру, человек свободно меняет одежды, скафандры, дома; оболочка духа есть то, для человека оно то же, что шкура для зверя, тогда как для Предтеч уже не более чем одежда. Поэтому они вечны и бесконечны, как сама природа, неуничтожимы, всеобщи и нас зовут стать тем же самым. Внемлите им — и вы спасётесь!
— Доказательства? — быстро спросил Антон. — Где доказательства, что все так и есть?
— Существование звёзд не требует доказательств. Но рассейте повсюду свет — и вы не увидите звёзд; говорите друг с другом — и вы не услышите птиц; отождествите с человечеством — и к вам не прорвётся мысль опередившего разума. Молчание, отрешённость, вера! Что ищете, то и дастся вам, от чего закроетесь, то исчезнет, куда глянете, то и увидите. Это говорю вам я, в последний раз обернувшийся к людям, прежде чем покинуть их обречённый мир. Да, вы тени для меня, давно уже тени, но последняя заповедь, которой мы повинуемся здесь, есть заповедь открытия Истины всем приходящим. Выбор за вами.
Тягостное молчание охватило землян.
“Юл нашёл врага, — донеслась удручённая мысль Лю Банга, — Антон — союзника, а я… я нашёл равнодушного. Столько веков минуло, так все изменилось, а здесь не глубже, чем у какого-нибудь Августина, только объект веры иной — Предтечи! Простите, друзья, что я завёл вас в тупик”.
“Не сокрушайся, о скептик! — отозвалась Ума. — Философ должен заглядывать под каждый камешек, иначе идущего за ним может ужалить змея. И не равнодушие здесь — вера изверившихся”.
“Да, — согласился Антон. — Кто гасит дневные огни, тот зажигает полуночные. И все же в них мысль, а где её поиск, там все двояко, трояко. И что бы, интересно, сказал наш Эхратон, услышав такое истолкование своей теории “внеэкологической цивилизации” и бессмертия в ней?”
Только Юл ничего не сказал. Отдыхая, он безучастно смотрел на гаснущие угли. Он был жив, далёкая философия его не тревожила, ему было хорошо здесь, сейчас, в этом вещном, осязаемом мире, где все так просто, раскрыто наукой, надёжно, как хлеб, как вот этот кибер, как домашний запах кострового дымка… Запах?
Вскочив, он подбежал к выходу, по-звериному потянул носом воздух;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30