Оставшаяся четверка внимательно за нами наблюдала, не нервничая, но и не упуская ни одного нашего движения.
– Похоже, мы побеждены, - сказала я Фробишу, но тот и ухом не повел.

* * *
Через несколько часов нам рассказали, куда нам разрешено заходить. Моей территорией стала моя каюта и ванная. Немийцы, судя по всему, в ванной не нуждались, поэтому их стремление удовлетворить наши нужды произвело хорошее впечатление.
Не прошло и часа, как младенцы овладели приборами управления. Они принесли с собой кучу выведенных из строя аппаратов, чтобы необыкновенно быстро и умело вернуть их к жизни. Еще до ужина они научились пользоваться всем, что находилось в кабине.
Затем главный объяснил нам, что «совокупность» еще не готова: в ней недостает еще двух групп. Таковыми оказались чернокожие гиганты в золотых доспехах и существа из прозрачного пузыря на внешней оболочке корабля. Нас предупредили, что крушение установленных границ таит смертельную опасность.
Пришло время укладываться спать. Немийцы удостоверились, что мы спим, после чего сами удалились отдыхать - не знаю, включал ли их отдых сон. Сынок спал у меня под боком, на койке в моей каюте, похрапывая и повизгивая. Я лежала с закрытыми глазами, размышляя о говорящем аквариуме. Я считала его своим тайным оружием. Что еще он может мне сообщить? Принадлежит ли он существам, с которыми мы уже знакомы, или кому-то еще? А может, он и вовсе сам по себе? Я пыталась отвлечься от своих неприятных, путанных мыслей и погрузиться в сон, но не тут-то было. Я стала беспомощной и бесполезной - состояние, которое мне никогда не нравилось. От бесполезного груза в конце концов избавляются. Недаром я много училась и карабкалась вверх по карьерной лестнице: я привыкла к мысли, что могу сыграть роль в любой системе.
Увы, младенцы, при всей их терпимости и способности к пониманию, выглядели совершенно самодостаточными. Они сами сказали, что заранее готовились к такому развитию событий и знали, как поступить. Неясность была поводом для еще большего сплочения. И немудрено: источник их уверенности - ходячая кормушка - всегда оставался под боком.
У немийцев была их «Диана», у Фробиша - жены, у Сынка - я. Лишь у меня никого не было. Я представляла себе черную пустоту, россыпи звезд. Голова раскалывалась, мышцы спины сводила судорога. Я перевернулась на живот, ненароком потревожив Сынка, и зажмурила глаза, пытаясь представить Ягита Сингха. Но даже во сне не увидела ничего, кроме снега и сломанных серых деревьев.
В каюте вспыхнул свет. Сынок пошевелился и разбудил меня. Я протерла глаза, слезла с койки и с трудом выпрямилась.
Фробиш и его жены совершали в ванной утренние омовения. Они покосились на меня, но промолчали. Я чувствовала напряжение, но старалась не обращать на это внимания, понимая, что нельзя давать волю раздражению.
Я вернулась к себе. Фробиш вошел в каюту следом за мной.
– Мы не согласимся на господство детей, - сказал он тихо. - Чтобы их одолеть, нам потребуется твоя помощь.
– Кто их заменит?
– Я. Они перенастроили мои приборы, но змеи с ними справятся.
– Клетки со змеями крепко заварены, - возразила я.
– Ты присоединишься к нам?
– Что я могу? Я всего лишь женщина.
– Я буду сражаться, а жены и ты мне поможете. Мне нужно ружье, которое ты спрятала.
– У меня его нет. - Но он, видимо, заметил, как я невольно покосилась на стенной шкаф.
– Ты с нами?
– Не уверена, что это разумно. Более того, знаю, что это неразумно. Ты не сможешь добиться своего.
– Хватит с меня твоих оскорблений! Либо ты присоединяешься к нам, либо я расправлюсь с тобой прямо сейчас…
Сынок ощетинился и оскалил клыки. Я решила рискнуть.
– Ты не мужчина! - крикнула я. - Ты маленький мальчик! У тебя безволосая грудь и сосулька в штанах.
Он толкнул меня на койку, а сам протиснулся к шкафу и поспешно его распахнул. Сынок вцепился ему в икру и оторвал от штанов окровавленный лоскут, но поздно: Фробиш уже схватил ружье и положил палец на спусковой крючок. Я отбросила направленный на меня ствол, и первая пуля вылетела в коридор, где снесла половину головы некстати подвернувшемуся немийцу.
Кровь и грохот выстрела ошеломили Фробиша. Он попытался ударить прикладом Сынка, но тот отскочил, и вождь потерял равновесие. Я заехала ему по горлу ребром ладони.
Потом я завладела ружьем. Фробиш задыхался, лежа у стены, и синел на глазах. Я смягчилась: наклонилась к нему, нащупала трахею и умелым движением пальцев восстановила ему дыхание.
Потом, глядя на труп в коридоре, тихо сказала:
– Вот и все. Пора сматываться.
На шум никто не явился. Я поманила Сынка, и мы побежали по коридору, прочь от рубки индейца и от младенцев.
– Женева! - окликнул меня Сынок, когда мы пробегали мимо бронированного люка. - Куда мы бежим?
Я услышала над головой странный звук и увидела камеру, направившую на нас холодный объектив.
– Не знаю… - пробормотала я.
Гибкий клапан, ведущий в пузырь, был опломбирован. Мы проскочили мимо закутка, где раньше был аквариум, а теперь остались только крепления от него.
Еще через несколько ярдов мы увидели незапертый бронированный люк. Это выглядело как слишком откровенное и потому опасное предложение, но выбора у меня не оставалось.
Корабль был изрыт туннелями, словно термитник. Пройдя через люк, мы оказались в прямом коридоре, где не действовали законы тяготения. Я схватила Сынка за руку, и мы поплыли куда-то вниз. Приборы на стенах коридора смутно напоминали мне оборудование моего корабля. Я бы не удивилась, если бы увидела своих соплеменников. В конце коридора, метров через сто, тяготение постепенно восстановилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12