А потом подвели ноги, стали будто резиновые. Сделав не больше пяти шагов, он упал лицом в грязь.
Хватался за землю, словно утопающий за спасительный плот, и дышал тяжело, как выброшенная на берег рыба.
Все кончено, подумал он, я все провалил. Юсри пролетит мимо и будет первым. Может быть, приостановится, чтобы швырнуть мне грязью в глаза. Потом пробежит Райан, а за ними вся эта пыхтящая, потная, истекающая слюной орава. Если не откачусь в траву, меня просто затопчут до смерти.
Но, полежав несколько минут спокойно, почувствовал прилив сил в конечностях. Он сел. Кругом стояла странная тишина. По тропе никто не бежал. Он, должно быть, вырвался вперед больше, чем полагал. С некоторым усилием поднялся на ноги и отряхнулся. Несколько порезов и синяков. Левое колено слегка кровоточило. Он немного прошелся. Приятно обдувал холодный ветерок, и он начал бег, поначалу трусцой, как бы проверяя себя, а потом с признаками энергии.
Увидев покачивающуюся на ветке тенниску Центра холистической подготовки, остановился. На тропе все еще никого не было.
– Господи, – сказал он, раздвигая ветви, – я, должно быть, обогнал этих засранцев на целые километры.
Велосипед был там, сверкающий и прекрасный. Кент выволок его на открытое место и несколько раз свалился, прежде чем сумел сесть.
* * *
Увидев приближающийся велосипед, Дюлотт вышел из-за своего столика и протянул руки. Кент резко затормозил.
– Не так быстро, – с улыбкой сказал Дюлотт. – При такой скорости вы побьете мировой рекорд минут на десять. Ну как вы продержались?
– Несколько минут назад думал, что сдох, а теперь чувствую себя отлично. Насколько я впереди остальных?
– Не знаю. Из ущелья не слышно ничего, только какие-то радиопомехи. Вы использовали эти часы-шагомер, пульсометр, потом еще этот...
– Нет. Все это дерьмо разбилось. И, судя по ощущениям в паху, заодно накрылся и жизненный препарат «Джог-Теха».
– Ну, этого никто никогда не узнает. Оставьте велосипед здесь и остаток пути бегите трусцой. Ваше время все-таки должно быть в рамках разумного.
Кент слез с велосипеда и пихнул его в высокую траву.
– Все, что скажете, док. – Он осушил стаканчик воды и угостил себя очищенным апельсином. Припустившись рысью, взглянул через плечо и помахал рукой. – Пока, увидимся в понедельник в отделении Американского банка.
* * *
Полисмен Джон Колла мчался по боковым улицам Саттертона, включив воющую сирену. У каждого третьего дома останавливался, чтобы сказать всем, кого обнаруживал, что надо немедленно отправляться на высокие места, вначале предупредив соседей. Когда услышал по радио сообщение Крамера, что до окончательного прорыва осталось примерно двадцать минут, сообразил, что при нынешнем темпе ему не покрыть положенного участка. Он перешел на остановки у каждого пятого дома. Большинство домов были уже пусты, отчасти благодаря какому-то самолету, оснащенному системой громкого вещания, который целых сорок пять минут низко кружил над городом, передавая приказ об эвакуации. Самолет прилетел из округа Саттер. Миссис Лехман, да благословенно будет ее доброе сердце, по всей видимости, сообщила кому-то, чтобы его прислали на помощь.
Колла обнаружил мужчину, который не хотел уезжать, ибо смотрел по телевизору бейсбольный матч, где как раз намечалась важная подача. Колла немного поспорил с ним, прежде чем бегом вернуться к своей патрульной машине. Когда разворачивался, увидел, как этот мужчина выходит из парадной двери и направляется к своему гаражу.
– Я уезжаю, – крикнул он полицейскому. – Ток вырубили. Телевизор больше не работает.
Когда, согласно новой оценке Крамера, до прорыва осталось пять минут, Колла отказался от дальнейших усилий и поехал по одной из дорог, ведущих к плоскогорьям над городом. По дороге он остановился, чтобы сказать мистеру и миссис Орвис, пытавшимся привязать мягкое кресло к крыше своего автомобиля, чтобы они бросили его и поскорее убирались подальше. Коллу успокоило то, что видел сам, и услышанные по радио сообщения, будто Саттертон уже почти полностью опустел. Он удивится, когда наводнение схлынет и когда он недосчитается больше дюжины человек из населения в шесть с половиной тысяч.
На самом краю города, где дорога резко сворачивала вверх по холму, Колла нажал на тормоза. Двое ребятишек, старшему не больше десяти, спокойно сидели на дереве.
– Ребята, какого черта вы там делаете? – закричал он, не выходя из машины.
– Плотина прорвалась, – крикнул один из них в ответ. – Мы смотрим, как вода оттуда выливается прямо сюда.
Колла выскочил из машины и велел им спускаться, сказав, что, если останутся там, утонут.
– А где ваши мама и папа? В доме?
– Папа с нами развелся, – сказал старший мальчик, слезая на землю. – А мама наверху, ногти красит.
– Она что же, не слышала сирены и колоколов, и как люди кричали, и все эти самолеты?
– Сказала, сегодня что-то ужасно шумно.
– Быстро в машину!
– Ой, правда?
Колла два раза выстрелил в воздух. В одном из окон второго этажа появилось женское лицо. Когда она увидела то, что приняла за арест ее малышей, начала рыдать.
– Плотина рушится! – закричал Колла. – Жду вас полминуты, потом увожу детей.
Женщина подняла глаза и посмотрела поверх крыш на плотину. Увиденное заставило широко раскрыть рот. Она выбежала к подъездной аллее через двадцать секунд в развевающемся меховом манто, под каждой рукой кошка, на каждом локте сумочка. Помогая сесть в машину, Колла заметил, что она миловидна, даже без макияжа и в домашнем халате. Он мысленно решил навестить ее, когда все это закончится.
– Смотрите, – сказал взволнованный голос по радио, – вот она движется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92