— Боги… — выдохнул Ньюн, увидев, что смог однажды сотворить Народ.Здесь должно было быть Святилище, если, конечно, оно сохранилось; здесь должно было быть сердце Народа, если кто-то еще остался в живых.— Идем, — поторопила их Мелеин.Они с трудом стали подниматься к дверям: Дункан медленно толкал вперед санки, а Ньюн, ухватившись рукой за веревку, помогал ему. Двери распахнулись перед ними; белая фигура Мелеин первой ступила во мрак, и Ньюн, встревоженный ее поспешностью, покинул Дункана.Мрак внутри не таил угрозы; здесь было заметно тише, и тучи песка и пыли не проникали далеко внутрь. В неясном свете, льющемся из распахнутой двери, Мелеин свернула свою вуаль, откинув ее поверх длинных волос; Ньюн поднял козырек и направился обратно, чтобы помочь Дункану, который одолевал дверной проем; когда они втащили санки внутрь, полозья грубо заскрежетали. Звук эхом отозвался от погруженных в тень стен и сводчатого потолка.— Берегите глаза, — сказала Мелеин.Обернувшись, Ньюн увидел, что она тянется к панели у дверного проема: вспыхнул свет, холодный и резкий. Мигательная перепонка среагировала мгновенно, и даже сквозь ее пелену Ньюн увидел черные узоры на стенах, вздымавшихся над ними: письмена, похожие и непохожие на те, что создавала Мелеин, застывшие, и угловатые, и могущественные. Вскрик сорвался с губ Мелеин в благоговении перед увиденным ею.— Пол в холле чист, — с удивлением отметил Дункан, вытирая слезы с покрытого пылью лица и оставляя полосы грязи. Ньюн взглянул на расходившиеся из холла коридоры и увидел, что пыль осталась у его порога: дальше дорога была чистой и сверкающей. В затылок мри впились тысячи иголок, словно кел'ен почувствовал присутствие дуса. Казалось, место должно было вселить в него надежду. Но то была скорее тревога, сознание того, что ты чужой в этом холле. Он спросил себя, где дусы, почему они ушли, страстно желая, чтобы сейчас они были рядом с ним.— Идем, — сказала Мелеин. Она говорила очень тихо, и все же голос ее порождал эхо. — Принесите пан'ен. Вы должны нести его.Они отвязали пан'ен от санок, и Ньюн осторожно передал его Дункану — для него самого это была единственная ноша, нести которую он почел бы за честь, но кел'ен подумал, что обязан защищать пан'ен, а он не мог делать этого, если его руки были заняты.— Ты сможешь нести его, сов-кел? — спросил Ньюн, ибо пан'ен был тяжелым и странно сбалансированным, а Дункан шумно дышал; но землянин подобающим мри жестом выразил согласие, давая понять, что сможет, и оба они, мягко ступая, двинулись вслед за Мелеин в освещенные и сверкающие залы.Святилище Дома обычно располагалось между проходами на половины Келов и Сенов. Келы, в чьем ведении находилась дверь, Лицо, что Повернуто Вовне, всегда шли первыми; следом — святилище, Святое; а потом вход на половину Сенов, в башню Разума Народа, Лица, что Повернуто Внутрь, Незакрытых Вуалью. Здесь и в самом деле было святилище, маленькая, наполненная тенями комната, где лампы давно погасли, а стекло сосудов стало радужным от времени.— Увы! — глубоко опечалилась Мелеин и коснулась изъеденной коррозией бронзы экрана Пана. Ньюн поспешил отвести взгляд, ибо он увидел за экраном лишь мрак: там ничего не осталось.Они быстро вышли отсюда, прихватив Дункана, который ожидал у двери, не решаясь войти внутрь; но по встревоженному взгляду землянина Ньюн решил, что тот все понял, ибо будь здесь кто-нибудь из Народа, в святилище Дома горел бы огонь. Ньюн на ходу коснулся холодной поверхности пан'ена, чтобы вновь вернуть себе веру и чистоту после царящего в святилище опустошения.И все же вокруг горел холодный, чистый свет; их шагам по безукоризненно чистому полу вторило эхо, хотя снаружи повсюду лежал толстый слой пыли. Эдун жил. Он черпал силу из какого-то источника. Мелеин на миг задержалась у другой панели, и свет заполнил новые коридоры… альков башни Сенов и проход справа, где была башня какой-то давно умершей госпожи.И самым горьким было увидеть проход в башню Катов, смеющийся над ними своей пустотой.— Здесь может быть защита, — сказал Дункан.— Это так, — отозвалась Мелеин.Тем не менее она повернулась и принялась взбираться по лестнице башни Сенов, куда кел'ейнам вход был запрещен. Ньюн беспомощно замер, тревожась за госпожу, пока та, задержавшись, кивком подозвала его, разрешая нарушить запрет.Дункан с пан'еном в руках, тяжело дыша, последовал за ним; и постепенно они одолели извивающуюся лестницу, миновали бессмысленные отметки, на первый взгляд напоминавшие символы старого эдуна, однако эти были незнакомыми и выполненными с машинной точностью.Стало светлее: они миновали последние подступы к холлу Сенов и следом за Мелеин вошли в огромное помещение, где эхом отдавались их шаги. Здесь было пусто. Ни ковров, ни подушек, ничего кроме изъеденных коррозией столовых приборов из желтой меди, что стояли на полке из шафранового камня. Казалось, что они рассыплются от одного прикосновения: настолько сильно разъела их коррозия.Но не было и следа пыли, лишь на полке лежал толстый ее слой, какой должен был бы накопиться здесь за столько лет.Мелеин шла дальше, через расположенные в дальней стене дверные проемы, в помещение, которое хорошо узнала за шесть лет, что она была сен'е'ен; и вновь она задержалась, чтобы позволить им сопровождать ее и увидеть то, что всегда было запретным для Келов. Возможно, — с грустью подумал Ньюн, — теперь это уже не имеет значения.Ярко вспыхнули огни, приветствуя ее. Перед ними располагались машины — ряд за рядом: это напоминало святилище Сил'атена, но гораздо более огромное. Ньюн на миг замер в благоговении, а затем, не дожидаясь приказа Мелеин, стал держаться за ее спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92