Мы услышали ваши сетования, проходя мимо, и нам удалось вам помочь.Румяная, чернобровая и седовласая дама смотрела на нас секунду-другую бессмысленно, как попугай. Потом, облегченно вздохнув, проговорила:— Помочь? А где мистер Гринвуд? Где мистер Берроуз? Вы говорите, я свободна?— Да, мадам, — сияя любезностью, ответил Руперт. — Мы прекрасно справились с мистером Гринвудом и мистером Берроузом. Уладили с ними все.Старая дама встала и очень быстро подошла к нам.— Что же вы им сказали? — воскликнула она. — Как вы их убедили?— Мы убедили их, — улыбнулся Руперт, — свалив с ног и связав им руки. В чем дело?Узница, к нашему удивлению, медленно пошла к окну.— Насколько я понимаю, — сказала она, явно собираясь вернуться к вышиванию, — вы победили их и связали?— Да, — гордо ответил Руперт. — Мы сломили сопротивление.— Вот как! — заметила дама и села у окна.Довольно долго все мы молчали.— Путь свободен, мадам, — учтиво напомнил Руперт.Узница поднялась, обратив к нам черные брови и румяное лицо.— А мистер Гринвуд и мистер Берроуз? — спросила она. — Как вас понять? Что с ними?— Они лежат связанные на полу, — отвечал Руперт.— Что ж, все ясно, — сказала дама, просто шлепаясь в кресло. — Я останусь здесь.Руперт удивленно воззрился на нее.— Останетесь? — переспросил он. — Зачем? Что может удержать вас в этой жалкой темнице?— Уместней спросить, — невозмутимо отвечала дама, — что понудит меня отсюда выйти.Оба мы растерянно глядели на нее, она же на нас — спокойно. Наконец я произнес:— Вы действительно хотите, чтобы мы вас оставили?— Надеюсь, — сказала она, — вы не свяжете меня и не вынесете? Иначе я не уйду.— Мадам! — вскричал Руперт в пылком отчаянии. — Мы же слышали, как вы стонете!— Если подслушивать, многое услышишь, — неласково отвечала узница. — По-видимому, я пала духом, говорила сама с собой. Но есть же у меня, в конце концов, честь!— Честь? — повторил Руперт, уже ничего не понимая и уподобляясь идиоту с выпученными глазами.Он медленно повернулся к двери, а меня любопытство и совесть побудили растерянно спросить:— Мы ничего не можем для вас сделать, мадам?— Нет, почему же, — отвечала дама, — окажите любезность, освободите молодых людей.Руперт неуклюже кинулся вверх по лестнице, сотрясая ее своей яростью, и ввалился в гостиную, где еще недавно шел бой.— Теоретически это верно, — говорил Берроуз на полу, — но мы должны учитывать и свидетельства чувств. Происхождение нравственности…— Бэзил! — едва дыша, крикнул Руперт. — Она не хочет выходить!— Кто именно? — осведомился Бэзил, немного раздосадованный вмешательством.— Дама в подвале, — ответил Руперт. — Ну, узница. Не хочет выходить. Просит развязать вот их.— Превосходная мысль, — одобрил Бэзил, одним прыжком достиг Берроуза и стал развязывать салфетки, помогая себе зубами. — Нет, какая мысль! Суинберн, развяжите-ка Гринвуда.Ничего не понимая, я послушно развязал человека в лиловой куртке, который явно не видел в нынешних событиях ни смысла, ни радости. Зато Берроуз поднялся, хохоча, как развеселившийся Геракл.— Ну что ж, — приветливо бросил старший из братьев Грант, — вероятно, нам пора. Развлеклись мы прекрасно. Не беспокойтесь, не церемоньтесь! Если можно так выразиться, мы тут — как дома. Спокойной ночи. Спасибо. Идем, Руперт.— Бэзил, — сказал Руперт в отчаянии, — ради Бога, сходи к этой женщине, посмотри, что можно сделать! Мы в чем-то ошиблись. Надеюсь, наши хозяева уже…— Что вы, что вы! — с раблезианской живостью вскричал Берроуз. — Обыщите кладовку. Проверьте подвал. Залезьте в камины. Трупы у нас повсюду.Приключение это отличалось в одном отношении от всех, о которых я рассказывал. Я много пережил вместе с Бэзилом Грантом, и часто мне казалось, что солнце и луна — не в себе. Однако с течением дня и событий все прояснялось понемногу, словно небо после грозы, и проступал здравый, ясный смысл. Но сейчас все запуталось еще больше. Минут через десять, перед самым нашим уходом, небольшое, но дикое происшествие совсем сбило с толку нас с Рупертом. Если бы у него вдруг отвалилась голова или у Гринвуда прорезались крылья, мы бы меньше удивились. Никто ничего нам не объяснил, так мы и легли спать, и встали наутро, и жили неделями, если не месяцами. Да, прошло несколько месяцев, прежде чем другое происшествие все разъяснило. Теперь же я только расскажу, что произошло.Когда все мы спустились по лестнице за Рупертом (хозяева шли сзади), дверь оказалась закрытой. Распахнув ее, мы увидели, что в комнате снова темно. Старая дама выключила газ, видимо, предпочитая сидеть во тьме.Руперт молча зажег рожок, мы двинулись вперед в ярком газовом свете, и хрупкая старая дама повернула к нам птичью головку. Внезапно с невиданной быстротой она вскочила с кресла, а потом присела в старомодном реверансе. Я взглянул на хозяев, предполагая, что это относится к ним, — мне хотелось видеть лица беспардонных тиранов. К моему удивлению, они не обращали на все это никакого внимания — Гринвуд чистил ногти перочинным ножичком, Берроуз вообще еще не вошел в комнату. И тут случилось самое странное. Сейчас впереди стоял Бэзил Грант в ореоле яркого света. Взгляд его был неописуемо глубоким, улыбка — значительной, голова слегка склонилась.Дама кланялась ему, а он, без всяких сомнений, благосклонно это принимал.— Я слышал, — ласково и важно сказал он, — я слышал, мадам, что мои друзья пытались освободить вас, но не преуспели.— Никто не знает моих недостатков лучше, чем вы, — отвечала дама. — Но вы не нашли во мне предательства— Охотно соглашаюсь, мадам, — все тем же тоном сказал Бэзил, — и так глубоко тронут вашей верностью, что позволю себе воспользоваться своей властью.
1 2 3 4 5 6 7