Я не удивляюсь, что он пришел сюда.
Я удивляюсь тому, что он идет к очень хорошему человеку.
- Какому? - устало спросил я.
- Странно действует время, - сказал он с обычной своей непоследовательностью. - Нельзя сказать, что я забыл те годы, когда был судьей и все меня знали. Я их очень хорошо помню, но так, как помнят книгу. Пятнадцать лет назад я знал это место не хуже лорда Розбери и гораздо лучше мерзавца, который идет сейчас к Бомонту.
- Кто такой Бомонт? - сердито спросил я.
- Очень хороший человек, лорд Бомонт оф Фоксвуд.
Неужели не слышали? Честнейший, благороднейший аристократ, который трудится больше матроса, социалист, анархист, кто он там еще, во всяком случае - философ.
Да, как ни жаль, он немного не в себе. Как ни жаль, он помешался на нынешнем культе новизны и прогресса. Пойдите к нему и скажите, что готовы съесть вашу бабушку, и он согласится, если вы приведете социальные и медицинские доводы - предположим, что это дешевле кремации. Прогрессируйте, двигайтесь вперед, а там не важно, к звездам или к бесам. Естественно, в доме у него кишат литературные и политические моды - те, кто не стрижет волос ради романтики, и те, кто стрижет их очень коротко ради гигиены; те, кто ходит на ногах, чтобы не утомлять руки, и те, кто ходит на руках, чтобы не утомлять ноги. Обитатели его салона глупы, как он, но они, как и он, хорошие люди.
Удивительно, что к нему идет негодяй!
- Друг мой, - твердо сказал я, топнув ногой, - истина проста. Употребляя ваше выражение, вы, как ни жаль, немного не в себе. Вы видите на улице совершенно незнакомого человека и немедленно создаете теорию об его бровях.
Потом вы подозреваете его в преступлении, потому что он идет к честному лорду. Это чушь. Согласитесь со мной, Бэзил, и пойдем домой. Сейчас там пьют чай, но путь далек, мы опоздаем к обеду.
Глаза его сверкнули, как лампы в тумане и мгле.
- А я-то думал, - сказал он, - что поборол тщеславие!
- Чего же вы хотите? - воскликнул я.
- Я хочу, - отвечал он, - того, чего хочет барышня, надевая новое платье. Я хочу того, чего хочет мальчик, когда бранится с учителем, словом, хочу покрасоваться. Насчет этого человека я уверен так же, как вы уверены в том, что у вас шляпа на голове. Вы говорите, это нельзя проверить. Я говорю - можно, а потому поведу вас к Бомонту. С ним приятно познакомиться.
- Неужели... - начал я.
- Конечно, - прибавил он, - я попрошу прощения, мы не одеты. - И, перейдя через мглистую площадь, он взошел на ступени.
Услышав звонок, лакей во фраке и манишке открыл нам и, услышав имя моего друга, перешел от недоумения к почтению. Нас быстро повели в гостиную, но беловолосый хозяин успел выйти нам навстречу.
- Дорогой мой! - воскликнул он, тряся Бэзилу руку. - Сколько лет я вас не видел! Вы жили... э... в деревне?
- Не совсем, - улыбнулся Бэзил.. - Я жил в затворе, дорогой Филипп. Надеюсь, не пометал?
- Вы! - вскричал пылкий аристократ. - Вы пришли как раз кстати. Знаете, кто здесь?
- Нет, не знаю, - серьезно ответил Грант.
Тем временем из гостиной донесся взрыв смеха.
- Бэзил, - торжественно сказал лорд Бомонт, - у меня сам Уимпол.
- А кто это? - спросил Грант.
- Ну, ну! - воскликнул лорд. - Нет, вы были в деревне. Вы были у антиподов. Вы были на луне. Кто такой Уимпол? Кто такой Шекспир?
- Что до Шекспира, - мирно отвечал мой друг, - предполагаю, что он не Бэкон. Скорее, Мария Стюарт. Что же до Уимпола...
- Неужели вы не слышали о короле остроумия?! - вскричал в экстазе лорд Бомонт. - Да он преобразил беседу - не в искусство, им она была всегда, а в великое искусство, как преобразил ваяние Микеланджело. Ответы его...
Снова раздался смех, и почти сразу в переднюю вышел тучный, одышливый человек.
- Мой дорогой! - взволновался хозяин.
- Больше не могу! - сказал гость. - Нет, Бомонт, я не дам над собой потешаться дешевому щелкоперу. Я не петрушка! Я...
- Ну, ну, ну! - забеспокоился лорд. - Познакомьтесь, друзья мои. Судья Грант, то есть просто Грант. Бэзил, вы знаете сэра Уолтера Чолмли?
- Как же, как же, - отвечал Бэзил, кланяясь почтенному баронету и с любопытством глядя на него. От злости он вспотел и побагровел, но даже это не скрыло благородства черт, белизны волос, достойной осанки и породистого, хотя и двойного подбородка.
Сэр Уолтер был величав и вежлив, так вежлив, что мог проявить несомненную слабость гнева, не утратив достоинства; так вежлив, что даже неловкий поступок облачался в благовоспитанность.
- Я несказанно огорчен, Бомонт, - угрюмо сказал он, - что недостаточно учтив с вашими гостями, особенно в вашем доме. Но ни вы, ни новые гости тут не виноваты. А вот этот наглый выскочка, этот балаганный...
В эту минуту появился молодой человек с рыжими усами и мрачным взором; по-видимому, его тоже не развлекал пир остроумия.
- Вы, наверное, помните Драммонда, хотя бы школьником, - сказал Гранту хозяин, - теперь он мой секретарь.
- Прекрасно помню, - отвечал Бэзил.
Драммонд с удовольствием и уважением пожал ему руку, но мрачности не утратил. Обернувшись к баронету, он сказал:
- Леди Бомонт просила передать вам, сэр Уолтер, что очень просит вас остаться. Она вас почти не видела.
Почтенный гость, все еще багровый, явственно боролся с собой, но воспитанность победила, и, глухо пробормотав:
"Леди Бомонт... желание дамы... конечно...", он пошел за Драммондом в гостиную. Через полминуты оттуда раздался смех, свидетельствующий (по всей вероятности) о том, что его опять обидели.
- Я не сержусь на доброго старого Чолмли, - заметил хозяин, - у него несовременный ум.
- А что такое ум современный? - спросил Грант.
- Ну просвещенный, прогрессивный... трезво смотрит на факты...
Тут раздался еще один раскат смеха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35