венок из желтых цветов.
Ввели в челн (леденящая шершавость мокрого дерева под ногами). Кто-то
пошел следом, оттолкнулся от берега, спокойными несуетными взмахами повел
долбленое дерево к черному острову, к силуэтам столбов (или колонн?), к
страшному, которое между ними. И сразу - будто слитный троекратный гром
обрушился позади. Под гулкий грохот щитов тысячегласое согласное "слава!
слава! слава!" - и вновь тишина. Олег не обернулся ни на неведомого
перевозчика своего, ни на заставивший вздрогнуть боевой выкрик затопившего
озерные берега воинства (чувствовал, что оборачиваться нельзя) и поэтому
успел разглядеть, как впереди, на острове, мелькнуло что-то невысокое,
белое. Мелькнуло и сгинуло...
Муторно проскрипело по песку округлое днище. Вот и все. Остров. И
вновь на плечо ложится твердая властная ладонь, подталкивает: иди! Шаг
через замшелый борт, в неглубокую ленивую воду. И еще шаг. И еще.
Приносящие жертву остались на берегу, и челн уже отчаливает от
острова, оставляет наедине с выбранной судьбой. Надо идти. Без провожатых,
без понуждения, по доброй воле дать свершить над собой то, для чего ты
приведен сюда. Ты ведь знаешь, зачем решился на это...
А столбы уже рядом. Вот только столбы ли это? Как бы не так -
столбы... Непомерной тяжестью нависает над головой белокаменный кумир,
четвероликое идолище, смотрящее на все страны света с угнетающей высоты
своей. Нет, не смотрящее - плотно сомкнуты веки хмуро бесстрастных
длиннобородых обличий. Кто это, кто? Род?
А невдалеке (десяток шагов - и достигнешь) воплотился навечно в
рубленом дубе гневный повелитель грома, грозы и военной удачи Перун,
сверкающий из-под островерхого шлема мрачным пламенем драгоценных алых
алфраксов-очей; и крылатая бестия Переплут, высеченный из Перунова древа,
приник у ног его - бог воинской хитрости, быстроты, бог скорой смерти,
живущей в летучем железе, похожий на божество плодородия не более, чем
наконечник стрелы на новорожденный росток. А рядом с ними щерится в
багровеющее небо длиннозубый криволапый Ящер - недоброе божество рек и
бездонных болотных хлябей...
Капище. Странное капище. Как, почему оказались вместе пресветлый
Род-Святовит и самые мрачные из славянских богов?
Хочешь знать? Тогда отбрось тяготящую разум книжную мудрость,
причудливые, но мертвые замки которой выстроены на ничтожных песчинках -
жалких остатках истины. Вспомни. Ты же можешь, вспомни!
...В самом сердце бездонных и бескрайних болот, на потаенном
островке, со времен столь древних, что древность эту человеческий разум не
вполне способен представить и уяснить, стоял почитаемый окрестными и
дальними племенами кумир Святовита-Рода, великого и мало доступного
пониманию божества. Дни рождались, жили, умирали в закатных муках, на
смену им приходили ночи и вновь занимались дни, а он все стоял и стоял, и
казалось: так будет всегда. Но пришла ночь - холодная, ненастная, злая, -
когда в пламени и громе великом рухнул с беснующихся небес железный
камень. Слепящей молнией впился он в островок, пошатнул рукотворное
воплощение Рода, землю расплескал, будто воду, и там, где он упал, ударил
бурный родник, в единую ночь оборотивший болото озером. Долго размышляли
мудрейшие над смыслом знамения, вопрошали богов, ходили искать совета к
ближним и дальним соседям. И придумали поставить на острове идолы повинных
в свершившемся богов, - бога небесного грома и пламени, и бога
стремительного железа, и бога вод текучих и вод стоячих. Поставили, чтобы
задобрить жертвами, чтобы пред испытующими очами старшего божества не
смели более небо ронять на землю и смущать водной зыбкостью твердь...
Сдержанный гул голосов на берегу окреп, пророс недовольством - густо,
как прорастает злаками жирная пашня. Олег встряхнулся, отгоняя сумеречные
видения: нельзя медлить, надо идти. Всего-то пути и осталось с полдесятка
шагов.
Потому что не дальше, чем в пяти шагах, придавил собой давным-давно
дрогнувшую, отшатнувшуюся от него землю камень - огромная глыба небесного
железа, очертаниями схожая с неглубокой массивной чашей. Конец пути. И
жизни - тоже конец.
Олег шагнул, не в силах оторвать цепенеющий взгляд от алтаря,
внушающего темную жуть своей непричастностью к привычному миру, подошел,
уперся животом в неровный зубчатый край, оплывающий сукровицей ржавчины.
Ощущая промозглый холод стылого металла, скользнул ладонями по следам
давних ударов молота, довершавших задуманную природой форму небесного
подарка, зарыл пальцы в мягкий невесомый пепел, засыпавший жертвенник.
Пепел. Что жгли здесь в угоду богам? Только злаки и птичьи сердца ли?..
Первый ли раз увидит этот алтарь Страшную Жертву?
А вокруг - древние, труднопостижимые боги. Ждут, скрывая под внешним
бесстрастием, сколь важно для них то, что сейчас свершится. Ну что ж,
пусть дождутся - ты ведь сам решился на это. Сам... Так ли?
Мертвая тишина, внезапно рухнувшая на озерный берег, и едва ощутимый
шорох за спиной (здесь, совсем рядом) будто ножом полоснули по изнемогшим
в ожидании страшного нервам. Олег обернулся, вжался спиной в шершавую
прохладу железа.
Откуда взялась эта приближающаяся стройная белая фигурка? Будто
возникла из ничего и вдруг; будто выпустил ее из себя белокаменный идол
Рода. Жреческие фокусы... (Что-что? А, это где-то на задворках
зачарованного сознания проснулся, наконец, ученый скептик двадцатого века.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12