Потрясала сама идея того, что смысл можно передать при помощи значков и закорючек, отдельные значения которых складывались в большую и сложную историю.Поэтому как только Яну предоставился случай приобрести кое-какие познания в этой области, он ухватился за него обеими руками.Случай этот предоставился вот как. Когда Яну было одиннадцать лет, одним прекрасным субботним днем он прогуливался в окрестностях самого внушительного архитектурного сооружения Грогшира (не считая замка барона Ричарда) — местного собора. Грогширский собор, как и было положено, состоял из нагромождения шпилей, башен и контрфорсов и устремлялся к небу, дабы Господу Богу при необходимости было на что ступить ногой. Ян мог подолгу любоваться интерьером этого собора, пропахшего ладаном, полного витражей, вслушиваться в пение хора, эхом отдающееся в сводчатых закоулках и коридорах. Но в этот раз он явился сюда по другой причине. Он хотел погулять в саду, прилегающем к стенам собора.Грогширцы не очень-то жаловали эти места, поэтому Ян обрел столь желанное для него уединение и отдых после утомительной работы в мастерской здесь, среди ухоженных деревьев, подстриженных кустов и высаженных ровными рядами цветов на клумбах. Разумеется, здесь было куда лучше, чем в компании его бессердечных сверстников на городских улицах.В тот судьбоносный день Ян случайно встретил монаха, который сидел на земле и пытался починить порванную сандалию. Пользуясь языком знаков, Ян предложил монаху свою помощь. Монах, брат Теодор, провел его в свою спартанскую келью и вручил ему иглу и нитку. От платы Ян отказался, но попросил в награду за помощь позволения пролистать кое-какие из многочисленных рукописных книг, стоявших в келье на полках.Некоторые латинские слова Ян понимал, хотя содержание книги уловить был не в силах. Но картинки и виньетки были очень красивы. Ян узнал иллюстрации к сценам из Библии и к житиям святых, которые он помнил по мистериям и мираклям, что разыгрывали на улицах города бродячие актеры. Увлечение, с которым Ян листал страницы книги, не ускользнуло от брата Теодора. Будучи добрым и набожным человеком, монах удивился искусности, с которой мальчик управился с починкой обуви, и распознал под уродливой внешностью Яна чувствительное и доброе сердце. Он объяснил мальчику смысл некоторых слов и с восхищением увидел, как в глазах маленького сапожника вспыхнуло рвение к знанию. Сделка совершилась: монах одолжил Яну очаровавшую его книгу. С тех пор каждое воскресенье Ян приходил в аббатство и чинил монахам обувь, а брат Теодор учил его за это читать и писать.Ян был счастлив. Воскресные послеполуденные часы стали для него самым желанным временем недели. Задача, вставшая перед братом Теодором, оказалась на удивление легкой: мальчик засиживался со свечой до поздней ночи, размышляя над грамматикой и лексикой и копируя буквы из книг. Вскоре общение учителя и ученика свелось не столько к лекциям, сколько к диалогам из вопросов и ответов. Ян стал быстрее прочитывать книги, а спустя некоторое время уже мог составлять письма и сочинять небольшие рассказы.Но проходили годы, и на плечи Яна ложилось все больше обязанностей. Ему пришлось сократить часы, отведенные для книг и визитов в аббатство. Впрочем, это было не так уж плохо: Ян понимал, что, если отец застанет его за чтением, а не за работой, ему придется туго.Открывшиеся в нем способности к обучению обеспечили Яну счастливую возможность хоть в чем-то смотреть свысока на тех, кто презирал его за безобразную внешность, колченогую походку и косноязычную речь. Ведь эти невежды едва могли поставить подпись, а Ян умел читать и писать! И все-таки всякий раз, когда Ян пытался продемонстрировать свои таланты среди сверстников, его лишь высмеивали и одергивали, отчего Ян еще сильнее отдалялся от людей.Брат Теодор скончался, дожив лишь до сорока двух лет, а другие монахи не желали давать Яну в долг драгоценные книги. Поэтому Яну оставалось для развлечения самому писать рассказы по-латыни да время от время перечитывать потрепанную Библию, которую учитель подарил ему при жизни.И сейчас, когда Ян проезжал по магическим землям Темного Круга, наблюдая за его диковинной жизнью и причудливыми обитателями, он часто ловил себя на желании занести на пергамент события, происходившие с путниками во время этой фантастической одиссеи.Но ни писчих принадлежностей, ни времени на это у него не было. Правда, было Перо, но пользоваться им Ян не решался из опасения изорвать пергамент, если волшебному приборчику вздумается превратиться в меч.«Да и вообще, — размышлял он, проезжая через леса и долины, поля и холмы, — разве латинские слова на пергаменте могут передать хотя бы то, что пережили мы за этот последний день, найдись у меня даже время и силы, чтобы записать это?»Бежав из «коттеджа» Троллькиенов и оставив там в пирогах двух своих товарищей, гроб и могилу которым заменили желудки троллей, путники вскоре догнали Элисон Гросс, с пыхтением и сопением переваливающуюся по дорожке и все еще дрожащую от ужаса.Единственной пользой от злосчастного столкновения с троллями было то, что теперь лошадей хватало на всех и потому продвигались они быстрее. Когда рыцари наконец отважились остановиться на отдых и должным образом оплакать гибель двух членов отряда, сэр Годфри заявил, что теперь нет нужды торопиться, поскольку они уже вне опасности. Путники решили, что пора посовещаться с головой Пугара.Но, увы, разбудить Черного Властителя так и не удалось.— Что же нам делать? — спросил сэр Оскар, который грустно свернулся калачиком на траве, предварительно убедившись, что в кустах не рыщут никакие тролли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62