Зрелище, открывшееся позади, сковало все его мускулы подобно парализующему яду.Всего в тридцати ярдах у него за спиной земля разверзла скалистые челюсти в чудовищном зевке, изрыгая фантастические видения адских интерьеров.Из этого провала один за другим возникли всадники на жеребцах цвета пыли.Все трое преследователей выглядели одинаково: монструозные раки в человеческих одеждах. Неестественно длинные, серые с блестками плащи этих созданий хлопали на ветру и вздымались волнами, как живые. Серебряные мечи с тяжелыми железными рукоятями, украшенные затейливым орнаментом, рассекали воздух со зловещим свистом. Бочкообразные тела норхов вздувались под кольчугой буграми и шишками.Ноги казались непропорционально короткими по сравнению с невероятно длинными волосатыми верхними конечностями. Чудовищные мускулы напряглись под темной кожей, словно узловатые корни красного дерева, подернутые налетом грязи. Когда первый всадник приблизился, Ян разглядел тыквообразную лысую голову: большой приплюснутый нос; тусклые, широко расставленные глаза; ротовая щель с клыками, похожими на моржовые бивни. «У трупов лица и то выразительнее!» — с содроганием подумал Ян. Всадники мчались безмолвно, подобно небесным молниям, облеченным всей колдовской властью беспредельно могучей стихии.— Помоги мне. Бога ради! — вскричала незнакомка, по-прежнему далеко обгонявшая Яна, но не успевшая еще приблизиться к опушке. — Они не должны схватить меня, иначе все потеряно! Останови их! Если человек бросит им вызов, они не могут не принять его!Внезапно Ян осознал, что все еще сжимает в руке палку. Он вытянул ее перед собой, повернувшись лицом к преследователям и грозно насупившись. Но тут где-то в недрах его утробы ежом заворочался колючий страх, расправляя отравленные иглы.Топот несущихся галопом скакунов, завывание ветра и свист мечей, яростно рубящих воздух, слились в жуткую мелодию смерти, подобной которой Яну еще не приходилось слышать. Но он прекрасно понял, о чем эта песня. Зловещие твари приближались, и Ян одним прыжком преодолел границу, отделяющую испуг от панического ужаса. Он почувствовал, как по ногам его стекают теплые струйки, и на штанах медленно проступило пятно.Он обмочился.Приступ всепоглощающего стыда на мгновение затмил все прочие чувства. Ян ощутил, что тело его немеет, а душа словно воспаряет прочь от всего этого безобразия. Происходившее вокруг утратило смысл. Палка вывалилась из ослабевших пальцев, Ян повернулся и медленно двинулся вбок, уступая дорогу чудовищным всадникам. Над ним возобладал самый глубокий и могучий стимул — инстинкт выживания. Ян ничего не соображал: просто в какой-то момент он понял, что спасается бегством.И тут его настиг припадок.Яна в одно мгновение швырнуло обратно в действительность. Боль, куда более страшная, чем от меча, пронзила его тело от паха до самой макушки. Руки его задергались в судорогах, небо закружилось перед глазами и потемнело, уступив место комьям грязи и чахлой траве, когда голова Яна с чавканьем шмякнулась в лужу — прохладную и прекрасную, как мокрый компресс. Некоторое время бедолага лежал в грязи, извиваясь и вздрагивая, хрипло дыша и отплевывая слизь.Краешком сознания он отметил, что всадники промчались мимо, обдав Яна облаком почти непереносимой вони — смесь гниющего мяса с дешевым одеколоном.Ян зажал нос, но его все равно вырвало. Только теперь к нему вернулось ощущение действительности. Утерев рот, он зажмурился и попытался вспомнить, где он находится и что творится вокруг. Время от времени, когда Ян сидел дома и ему становилось слишком скучно, он проделывал такую штуку: сначала дышал глубоко и часто, а затем задерживал дыхание. Целью этих развлечений был именно такой беззаботный, воздушно-легкий переход от заигрывания с небытием к пробуждению; при этом все ощущения обязательно сопровождались кратковременной потерей памяти. Точно то же самое Ян испытывал сейчас, лежа в грязи среди жухлой травы.Внезапно раздался вопль.Самое ужасное, что этот визг был на удивление мелодичен: в нем звенела такая боль разбитых надежд и всепоглощающего отчаяния, такая запредельная горечь с примесью невыразимого ужаса, что душа Яна вновь попыталась покинуть бренную оболочку, дабы слиться с прекрасной музыкой скорби, встретить смертный час в объятиях этой лебединой песни и кануть в сладкое, нежнейшее забвение.Черт побери!Яну невыносимо захотелось повернуть вспять коварное колесо судьбы, снова оказаться на тропе перед чудовищными всадниками и задержать их хотя бы до тех пор, пока прелестная беглянка не скрылась бы в лесу.Он обманул ее последние надежды. И его самого захлестнула волна досады. Ян давно уже считал себя дураком и даже почти не сокрушался по этому поводу. Но неужели он к тому же еще и отъявленный трус?!Пошатываясь, Ян поднялся на ноги и направился к тропе. Но не успел он сделать и шагу, как из лесу появились давешние адские твари. Один из всадников сжимал в лапах добычу.Девушка при этом брыкалась и ругалась, как пират.Лошади гарцевали, едва не пританцовывая; на их зловещих мордах было написано самодовольство. Норхи, впрочем, сохраняли невозмутимый вид. Тип с девушкой в лапах ехал посередине, двое других прикрывали его с боков.Картина была столь ужасна, что Ян в очередной раз онемел — и тут же обнаружил, что ноги сами несут его навстречу всадникам. Оставив в покое похитителя, девушка приподняла белокурую головку, чтобы пронзить Яна испепеляющим взглядом.— Ты! Ты утопил бедного Крекера в этой выгребной яме! А потом, словно так и надо, дал дорогу этим мерзавцам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57