Но вот шум дождя сменился иным – дробным, звонким. Я догадался; это град! Теперь каюк лилиям и гладиолусам Разводящего! Небо мстит за меня!
Однако происходило нечто странное: падение градин доносилось откуда-то совсем не издалека, но возле крыльца не упало ни единой градины!
Когда гроза кончилась, я прошелся по участку. Земля была черна от влаги, деревья и цветы были омыты дождем, но – никаких следов градобития. А когда подошел к калитке и глянул за изгородь, то был ошеломлен: вне территории Разводящего во множестве лежали на земле еще не растаявшие ледяные горошины!
Меж тем Труба уже не смотрела в небеса, она опять нацелилась в мою сторону. И я решил осмотреть загадочную будку, над которой она торчит. Пройдя меж кустами и грядками, я приблизился к таинственному объекту метров на семь – и вдруг почувствовал, что окружающая среда оказывает мне некое сопротивление. Сперва среда подавалась, как тугая резина, но затем, в трех метрах от будки, я увяз в пространстве, не в силах сделать ни шагу дальше. Тогда я вернулся на крыльцо.
Наконец появился Разводящий. Открывая калитку, он небрежно кивнул мне и направился к необъяснимой будке. Та, при его приближении, не оказала ему никакого противодействия. Через минуту он вышел оттуда и, подходя к крыльцу, пробормотал непонятную фразу:
– Так-так! Семь кило град наработал, да шестьсот грамм Сморчок добавил. Неплохо, неплохо!
Затем он пригласил меня в свой дом – для собеседования. Комната, куда я вошел вслед за ним, роскошью не блистала: ни ковров, ни горок с хрусталем. Но зато стояло четыре больших книжных шкафа. Поглядев на корешки книг, я был удивлен широким диапазоном интересов их владельца. Имелись научные пособия по сопромату, электронике, радиотехнике, по различным разделам физики, химии и высшей математики, по метеорологии, психологии, медицине…
– Господин Сморчок! Не глазейте на мои книги! Извольте присесть вон там, – нахально изрек Разводящий, указав мне на стул возле шахматного столика.
Я выполнил распоряжение, однако счел нужным заявить, что в шахматы не играю, ибо не считаю нужным растрачивать свой ум на игры, в то время как предо мной стоит проблема оснащения северных оленей противосолнечными зонтиками.
– Не забивайте мне голову оленями! – нагло заявил мой собеседник, – Вам следует заняться ослами, это дело у вас лучше пойдет.
– Валокордин Тимофеевич! Хочу развеять ваше заблуждение, – мягко начал я. – Ослы – коренные обитатели юга, задача же нашего НИИ состоит именно в том, чтобы аборигенов севера, тундровых оленей, сделать обитателями субтропиков, а в дальнейшем – и…
– Деньги привезли? – грубо прервал меня Разводящий.
– Привез, – вежливо ответил я и, вынув из кармана бумажник, положил его на столик. В тот же миг мой визави протянул руку и завладел моим бумажником.
– Что вы делаете, Кодеин Валидолович! Ведь там – все мои деньги и документы! Я сам отсчитаю вам семьдесят рублей!
– Портмоне будет храниться у меня! – с дьявольской ухмылкой заявил насильник. – Я его верну вам в день, когда вы отбудете полный срок пребывания в моем бунгало. Деньги на питание я буду выдавать вам через день – из расчета полтора рубля на сутки.
Индийская пословица гласит: «Мирный буйвол во гневе страшней боевого слона». Гнусное поведение дачевладельца довело меня до белого каленья.
– Гони мне мой бумажник, сучья лапа! Верни мои родные сбережения, гад одноглазый! – воскликнул я и, встав во весь рост, схватил шахматный столик, чтобы обрушить его на грабителя. Но невидимая сила воспрепятствовала моим законным действиям, столик застрял в пространстве, не коснувшись головы Разводящего. Я машинально взглянул в окно и увидел, что жерло Трубы направлено в мою сторону.
– Новокаин Кодеинович, верните мне хоть мои документы, – взмолился я.
– Они будут храниться у меня. Ничего им не сделается. Вот вам три рубля на жизнь… А теперь идемте в бунгало.


* * *

– Аспирин Тимофеевич! Почему вы не убрали сетку? Я не могу жить согнувшись! – заявил я, едва вошли мы в отведенное мне помещение.
– Ничего, поживете сгорбившись. Небось перед институтским начальством еще ниже гнетесь!.. Здесь тридцать попугаев над сеткой жили, а под сеткой двадцать сиамских кошек. А вы здесь один будете обитать!
– Стрептоцид Тимофеевич! Не ставьте меня на одну плоскость с котами и попугаями. – Я – человек! Я – надежда Вселенной!
Сказав в ответ какую-то тупую колкость, Разводящий покинул хибару. Я же вынул из портфеля ножницы и попробовал разрезать сетку. Но тонкая сеточка не поддавалась! Виновата была Труба; глянув в окошко, я убедился, что она глядит в мою сторону. Тогда я решил примириться с неудобствами. Ведь в бунгало много времени проводить мне не придется; я могу гулять по лесам, загорать на пляже, знакомиться с пикантными дачницами… А здесь я буду находиться только в сидячем и лежачем положении.
Я поставил раскладушку, постелил на стол газету, сходил к колодцу за водой, включил электрочайник, вынул привезенные продукты. И вдруг – новая напасть: на стол полезли тараканы. Я стал смахивать их на пол и попытался давить ногами – да не тут-то было! Каждый таракан был окружен невидимой броней. Насекомые жили под защитой Трубы!
В ярости я выскочил из хибары и побежал к Разводящему. Тот сидел в своем доме у окна.
– Пантокрин Тимофеевич! Какая подлость! В бунгало полно тараканов!
– Отнюдь не полно, мистер Сморчок! – с садистской усмешкой ответил изверг. – Учтите, что в старину в гостиницах допускалась законная квота: не более восьми тараканов на квадратный фут. А в предоставленном вам жилище план по тараканам даже недовыполнен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12