Но так как в Персии она стала мусульманкой, то в монастырь её не приняли. Пока она оформляла документы на обратный переход в христианство, началась первая мировая война, а затем произошла революция, и идти в монастырь Антонине Антоновне уже расхотелось. Тогда она решила пойти работать в баню, – тем более что тёплый воздух предбанника частично напоминал ей знойный берег Каспийского моря, где она сперва нашла своё счастье, а затем потеряла его через роковую бутылку… И вот теперь, по прошествии многих лет, когда предвидится переход на пенсию, а в дальнейшем и в потусторонний мир, она хочет безвозмездно опубликовать свою формулу. Но она опасается, не принесёт ли людям вред её открытие.
– Я дарю вам эту бутылку для испытания, – закончила она разговор. – Вы можете пользоваться ею лично, а можете передарить какому-нибудь достойному человеку. Если в течение года этот сосуд никому не принесёт беды, я опубликую свою формулу… Кстати, вино уже готово.
Взглянув на стоящую на подоконнике бутылку, я убедился, что она полна тёмно-красного вина. Я налил стопку и попробовал. Вино было густое и сладкое, с натуральным вкусом и ароматом. Это был типичный кагор высшей марки.
Вскоре, поблагодарив свою собеседницу, я аккуратно закупорил бутылку, завернул подарок в газету и отправился домой.
Через несколько дней я был приглашён моими соседями по квартире на день рождения Георгия Васильевича. Считая, что лучшего объекта для подарка мне не найти, я вручил вечную бутылку юбиляру, предварительно объяснив способ получения вина. Супруги были обрадованы таким интересным подарком, но Марина Викентьевна сразу же заявила, что часто использовать им этот сосуд не придётся, ибо они, слава богу, люди непьющие. Однако к концу нашего скромного праздника Георгий Васильевич сделал высказыванье, которое меня несколько встревожило.
– А ведь винцо-то теперь, выходит, у нас бесплатное, – произнёс он, обращаясь к своей супруге. – В магазине за такой кагор 22 рублика отвалить надо, а тут пей – не хочу!
– Странная логика, – засмеялась в ответ Марина Викентьевна. – Шутник ты у меня.
Однако на следующий день выяснилось, что Георгий Васильевич не шутил. Вернувшись с работы и увидев своего соседа в кухне, я вынужден был мысленно признать, что он находится подшофе. Глаза у него были красные, и язык слегка заплетался.
– Сегодня двадцать два рубля сэкономил, – радостно объявил он мне. – А если выпивать ежедневно две бутылки, можно в день сорок четыре рубля экономить! Значит, за месяц выходит тысяча триста двадцать рублей экономии! Замечательное изобретение!
Вскоре он натренировался выпивать по две бутылки в день, а потом перешёл на три. Когда жена говорила ему, что это вредно, он доказывал ей, что вред невелик, зато сегодня он сберёг шестьдесят шесть рублей. Такие деньги на улице не валяются!
Однажды утром, собираясь на работу, я заметил, что сосед мой на производство не пошёл.
– Хочу сегодня восемьдесят восемь рублей сэкономить, – подмигнул он мне. – Но чтобы поставить этот рекорд, придётся на день остаться дома.
Вскоре Георгии Васильевич вообще перестал ходить на работу. Марина Викентьевна, огорчённая его поведением, вынуждена была уехать на месяц в санаторий, чтобы подлечить нервы.
Пользуясь отсутствием жены, сосед мой развернулся вовсю. Теперь он ежедневно одолевал пять бутылок. Завелись у него и алкогольные дружки-приятели и даже весёлые девицы. Бутылка всё время была в действии. Каждые семнадцать минут кто-нибудь нетвёрдыми шагами топал на кухню и наполнял сосуд водопроводной водой. Так как процесс превращения воды в вино требовал дневного света, то это лимитировало пьющих, но вскоре один из собутыльников Георгия Васильевича притащил откуда-то сильную лампу дневного света, и ночью бутылку стали ставить под эту лампу. Так бутылка перешла на круглосуточную работу. Вдобавок ко всему вышеизложенному дружки моего соседа додумались разливать кагор в обыкновенные бутылки и продавать его на рынке, а на вырученные деньги стали покупать водку, что привело к ещё большей алкоголизации. Посетители день и ночь кричали, пели бурные лирические песни, с притопом танцевали западноевропейские танцы и всё время провозглашали тосты за мудрого владельца Большой Бутылки. Когда я вежливо стучал в стену и просил тишины, они смеялись надо мной и даже угрожали физической расправой.
Но вот, отбыв срок в санатории, Марина Викентьевна вернулась домой и застала на своей жилплощади такую печальную картину, что всё лечение пошло насмарку. В повышенном нервном состоянии она вырвала из рук мужа вечную бутылку и побежала в мою комнату.
– Это ты, негодяй, подсунул моему мужу эту проклятую посудину! – воскликнула она. – Это ты, изверг, споил моего мужа! – И с этими словами она гневно швырнула в меня Большую Бутылку, в результате чего та разбилась о мою голову, и я упал, обливаясь кровью.
Осознав свою ошибку, Марина Викентьевна со слезами кинулась ко мне и начала оказывать первую помощь при несчастных случаях. Но это бутылочное ранение было настолько серьёзно, что тут требовалось вмешательство специалиста, и я, обмотав голову махровым полотенцем, двинулся в районную поликлинику. Там мне сделали перевязку. Когда врач стал писать историю болезни, он спросил, при каких условиях состоялось повреждение моей головы. Чтобы не подвести соседку, я заявил, что на меня напали уличные хулиганы, которые затем безболезненно скрылись. Врач этому вполне поверил, потому что хулиганов у нас хватает.
Когда я явился на работу с перевязанной головой, меня увидела Антонина Антоновна, изобретательница Большой Бутылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28