– Все?– Все. Мыслепередача окончена.В 10:27 я нажал третью – синюю – кнопку. В 10:49 – желтую. В 11:04 какую-то полосатую. Все шло как по маслу – по старинному выражению. Между нажатием некоторых кнопок интервалы были всего шесть – восемь минут, но были в сорок минут и в час десять. В один из таких перерывов я успел сходить в душ, в другой – успел пообедать с Андреем. Время от времени прямо к пульту подходил САТИР [Столовый Автомат, Терпеливо Исполняющий Работу – примитивный агрегат начала XXII века] и приносил еду и горячий чай. Изредка мы вели мыслепередачи с Андреем, подбадривая друг друга. Так прошел день, и так прошла ночь.– Сутки отдежурили, поздравляю! – сообщил мне Андрей в десять утра.– День да ночь – сутки прочь, – ответил я старинной поговоркой. – Как ты себя чувствуешь?– Хорошо, – ответил Андрей. – А ты?– Тоже хорошо. А как Нина?– Сейчас говорил с ней и видел ее по видеофону. Лежит. По-видимому, у нее не только сильный ушиб, но и простуда.– Отправь ее, пока не поздно, на материк, – дружески посоветовал я.– Да разве она послушается! – ответил Андрей. – Ты же знаешь ее... Все?– Все. Мыслепередача окончена.Прошел и этот день, наступила вторая ночь нашего бдения. Было нажато уже много кнопок самых различных цветов и оттенков. В 2 часа 5 минут ночи я нажал черную кнопку. Следующая была красная – та, от которой зависело многое. Ее надо было нажать через двадцать пять минут после черной.– Ну как? – спросил меня по мыслепередаче Андрей. – Как ты себя чувствуешь? Не страшно?– Страшновато, – ответил я. – Но что ж поделаешь.– Мне тоже страшновато, – сказал Андрей. – Желаю счастья. Все?– Все. Мыслепередача окончена.Я не слышал, как к пульту подошла Нина. Она была бледна, но даже бледность ей шла. Удивительное дело – ей все шло.– Хочу посмотреть, как вы тут, – сказала она, легким движением сбросив на барьер пульта шубку.– Ты выбрала самое подходящее время, – не без иронии заметил я. – И какое на тебе нарядное платье! Точно на бал.– Еле напялила его, так плечо болит, – улыбнулась Нина. – Но как-никак – торжественный случай. А у тебя тут все в порядке?– Все в норме.– И змей-горыныч приползал?– Ты имеешь в виду ПИТОНа? Приползал.– Он очень смешной. Раз я нацепила ему на хвост бумажку, он так с нею и уполз в свое подземелье.– Нехорошо издеваться над механизмами, – сделал я замечание Нине. – Механизмы служат Обществу.– А ты все такой же.– Уж какой есть, – ответил я.– Ну, до свиданья, – Нина перегнулась через барьер и торопливо поцеловала меня. – Вот так. Будь счастлив.Она пошла по голубоватым плиткам пола в другой конец зала к Андрею. Легкой походкой, в ярком оранжевом платье проходила она мимо УЛИССов, настороженно стоящих у непонятных мне приборов, мимо этого дьявольского нагромождения техники, – мимо всего того, что через несколько минут могло нас убить.Но пришло время нажать красную кнопку. Я положил на нее палец и подумал: что я сейчас почувствую? Наверно, ничего не почувствую. Все произойдет мгновенно. В таких случаях напоследок люди всегда вспоминают что-то очень важное – так я читал в книгах. Что мне надо вспомнить – Надю, «Антологию»?Я нажал красную кнопку и вспомнил в этот миг Нину. Вот она стоит у невысокого песчаного обрыва, отражаясь в тихой воде озера... АКВАЛИД – ЕСТЬ! Кнопка была утоплена мною в гнезде до конца. Но ничего не произошло. Только гул в зале стал громче. Он шел волнами, то замирая, то нарастая. Казалось, все эти бесчисленные агрегаты с трудом, задыхаясь, лезут куда-то в гору. УЛИССы, стоящие у приборов, подняли на минуту свои металлические руки в знак того, что все в порядке. Из стеклянного поднебесья слетел ЭРОТ и, расправив крылья, отрапортовал:– Узлы системы омикрон-два вступили в действие. Неполадок нет.Затем ЭРОТ улетел, а из люка выполз змей-горыныч и сообщил, что подземное хозяйство в порядке.Я связался с Андреем по мыслепередаче и поздравил его с тем, что опасность миновала.– Да, теперь все ясно, – ответил он. – Аквалид будет. Ты очень устал?– Потерплю, – сказал я. – Ведь осталось всего четыре часа.Через некоторое время я, согласно графику, нажал синюю кнопку, затем голубую. И вот в 7:39 утра была нажата последняя – белая с зеленым восклицательным знаком. После этого я откинулся на спинку кресла и задремал под негромкий гул агрегатов – этот гул был теперь ровным, убаюкивающим. Потом, сквозь дрему, я различил какие-то новые звуки. Где-то далеко, в середине зала, что-то падало через равномерные промежутки времени – падало с каким-то не то металлическим, не то стеклянным звоном. И вдруг я почувствовал, что кто-то коснулся моего плеча. Я открыл глаза. Передо мной стояла Нина.– Вставай, соня, – сказала она. – Аквалид пошел!– Кто пошел? Куда пошел? – не понял я спросонок.– Ах, да идем же! Какой ты чудак!Я окончательно проснулся, поглядел на Нину и увидел слезы в ее глазах.– Что-нибудь опять неладно? – спросил я. – Ты плачешь.– Да нет же, все чудесно. Я так рада за Андрея! Уж и поплакать нельзя...– Ну, плакать надо было раньше, – резонно заметил я. – Часа так четыре назад. – И, встав с кресла, пошел следом за Ниной.Мы долго шли по залу, затем свернули в какой-то закоулок. Здесь у стены стояли сменившиеся УЛИССы, – они будто спали стоя. Смежив крылья и прислонившись к могучим УЛИССам, словно малые дети, спали ЭРОТы. У их ног с потухшими линзами, без движения лежали ПИТОНы.– Сонная семейка, – сказала Нина и походя дала щелчок ЭРОТу – прямо по лбу. Я хотел было сделать ей замечание и напомнить, что механизмы – слуги Общества и их надо уважать, но промолчал. Я знал, что она просто засмеется в ответ. Такой уж был у нее характер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45