Этот путь называется объектно ориентированный подход в программировании. На самом деле это мина с часовым механизмом в красивой упаковке. В очень красивой упаковке. Как с этим бороться, я не знаю. Упустил момент.
– Мастер, ближе к делу.
– Знаешь анекдот, как программист кипятит чайник. Дано: пустой чайник, кран, спички, газовая плита. Программа действий: наполнить чайник водой из-под крана, поставить на плиту, зажечь газ. Ждать, пока закипит чайник. Эта программа оформляется как объект. Второй случай. Все то же самое, но чайник с водой уже стоит на плите. Действия программиста: вылить воду из чайника и выполнить предыдущий объект.
– Грустно. А нырнуть внутрь объекта нельзя? Туда, где надо газ зажечь?
– Нельзя. Можно добавить новое свойство или действие. В нашем случае – воду вылить. Будет новый объект. Но внутрь влезть нельзя. Объект дается как единое целое. Никто не знает, что там внутри. Все давно забыли, откуда ноги растут. В результате получается колоссальное дублирование кода и данных и огромная потеря производительности компьютера. С каждым годом компьютеры требуют все больше памяти, а работают все медленнее.
– Ну а как это связано с тем, что все киберы слушаются тебя?
– Когда-то, на заре исторического материализма я назначил себя главным администратором всех компьютерных систем. Эта информация попала в объект под названием «Ядро базовой операционной системы». Недавно я проверил, даже самые новые компьютеры помнят и любят меня. Об этом, кроме нас троих, никто больше не знает.
Темнеет. Кора разводит костер, и в глазах ее таинственно пляшут язычки пламени. Впервые в жизни занимаюсь любовью с двумя женами сразу. Потом лежу в изнеможении на спине, медленно трезвею и думаю, хорошо ли я себя вел. С какой стороны ни подойти, я свинья. Надо было или по-очереди, или…
– Афа, ты не комплексуйся, все было замечательно. – Кора трется щекой о мою чешую.
– Плохо вышло. Шакал я паршивый. Надо было Уголька позвать.
Анна начинает хихикать и никак не может остановиться. Успокоится, потом опять фыркнет и трясется от беззвучного смеха. Смешинку съела. Мне стыдно, а ей смешно!
Оказывается, один я зову звездолет звездолетом. Остальные называют рейдером. Буду звать как все. Отстыковываю швартовочные захваты, включаю на секунду химические маневровые двигатели и отваливаю от стенки. Отходить на крупном судне от гигантской орбитальной станции – морока, скучнейшее занятие. Рядом со станцией нельзя на полную мощность включать даже химические двигатели. Слишком они мощные. Могут помять и прожечь обшивку станции, сорвать антенны, повредить оборудование. Поэтому жду, когда мы с черепашьей скоростью отойдем хотя бы на сто метров от стенки. За моей спиной собрался весь отряд. Кресел в рубке, конечно, нехватило, половина лежит на полу. Осторожно работая маневровыми двигателями, разворачиваю рейдер так, чтоб выхлоп прошел мимо станции и включаю двигатели. Химические. Два G, две секунды. Опять скучаю. Жду, когда отойдем на полтора километра, опять разворачиваю рейдер бортом к станции и включаю химические двигатели на полную мощность. Три G. Через тридцать секунд топливо в баках кончается, но мы набрали достаточную скорость. Пяток минут подождать, и можно включать ядерные двигатели. Факел не повредит станцию. А можно и не включать. Юстировку аппаратуры можно вести и здесь. Но молодежь ждет зрелищ. Нацеливаю нос рейдера на звездочку Солнце, включаю маршевый двигатель, плавно увеличиваю ускорение. Останавливаюсь на пяти G. Самая подходящая цифра. Зрители быстро прочувствуют, что присутствуют на НАСТОЯЩЕМ старте космической спасательной экспедиции. Выжидаю несколько минут, снимаю ускорение, выключаю двигатель. Разворачиваюсь вместе с креслом к зрителям. Глаза горят восхищением. Какие же они еще молодые.
– Завтра в это время совершаем первый скачок. Все восемь суперов должны работать как часы.
Молодежь понимает намек и выкатывается из рубки. У дверей нуль-кабин выстраиваются быстро редеющие очереди. А я приступаю к юстировке аппаратуры однокамерного нуль-т. Во всех континуумах, кроме нашего Квантор смотрится обычной звездочкой. В нашем же распух раза в четыре. Медленная фаза расширения скоро сменится стремительной фазой сжатия. И тогда… Нет, нужно срочно установить контакт с шустриками.
Вместе с двумя нулевиками и сотней киберов почти сутки ведем тонкую настройку аппаратуры. Огрехи вылезают пачками. Никто никогда не делал подобной установки. Но принципиальных ошибок нет, а инженерные просчеты нам не страшны. Заканчиваем за два часа до скачка. Хочется спать, но беру себя в лапы и просматриваю последние новости оттуда. Наши потеряшки молодцы. Установили контакт, ждут прибавления семейства. От шустриков начал поступать интереснейший документ под названием «Хроники контакта». К сожалению, мало того, что морзянкой, так еще и на латыни. Но Анна латынь помнит. Переводит с листа.
Пока Анна читала, рубка заполнилась драконами. Выстроились за нашими спинами полукругом и слушают. Смотрю на часы и загоняю драконов в прямоугольник, нарисованный на полу. Все не помещаются. Приказываю встать на задние лапы и поджать хвосты. Теперь влезли все. Даю старт. Мы оказываемся в тесном, плохо освещенном зале.
– Командор, мы где?
– На Кванторе.
– А рейдер?
– Рейдер в пятидесяти световых годах отсюда.
– Почему мы тут, а он там?
Не успеваю ответить, как мы снова внутри рейдера.
– Потому что прыжок мог закончиться неудачно. Суперы далеко, поэтому могут промахнуться и переместить половинку рейдера с половинками экипажа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59