— Тогда просим объяснения левитатора! И об этом Витя осведомил их, то есть что объяснение я все-таки нашёл. Но если оно не воспринимается даже им, человеком, привыкшим к крутым виражам и гонкам на всех марках автомобилей, то как это будет выглядеть, если начать рассказ для двух обаятельных девушек, и удастся ли его когда-нибудь закончить?Сухо, тоном радиодиктора я проинформировал их, что тоннель — это свёрнутое в трубу пространство. Что инопланетные корабли перелетают из одного мира в другой, сворачивая пространство. И обгоняют свет. Возникает свечение. Такое, как райское. Физикам известен эффект Черенкова. Это когда электрон влетает в среду, где обгоняет свет, потому что скорость фотонов там ниже, чем в вакууме. И за ним тянется световой конус — свечение Черенкова. Если скорость электрона очень большая, то конус похож на трубу, на тоннель. Такой же тоннель открывается перед межзвёздными кораблями инопланетян. Я видел его, потому что души летят с очень большой скоростью, как и звездолёты.— Откуда известно об их скорости? Кто измерял её?— Я измерял. Косвенно. Читал Платона и запомнил его сравнение душ с метеорами. Но Платон не знал, что такое метеоры, и не знал их скорость. Для него это были падающие звезды или просто свет. Чем не свидетельство очень высокой скорости душ, летящих в рай, а точнее, в Асгард?— А как же свёрнутое пространство? Его видно, да?— Видно. Я нашёл такое пространство на картине Хиеронимуса ван Босха. Был такой средневековый художник. Внизу на его картине души, готовые вознестись в рай, изображены они как люди. Над ними тучи, облака. Ещё выше это обычное пространство переходит в плоскость, как бы в стену, уже двухмерную. В этой стене — тоннель, и яркий свет на другом его конце, за этой стеной. Эта стена и тоннель — свёрнутое пространство, по которому путешествуют души. Понятно?— Нет. Ещё вопрос: если души — это люди с телом, то что остаётся на земле?— Остаётся тело. Но душ у человека не одна, а три, одна из них — копия человека, внешне, конечно. Древние египтяне это хорошо знали, потому и бальзамировали тела фараонов и не только фараонов, чтобы эта улетающая душа вернулась к своему владельцу.— Обычное дело! — вставил Витя словцо.— А ещё кто видел этот тоннель?— Многие. Потому что возвращались оттуда, как я. Он даже в пословицу вошёл и очень давно. Тот свет как маков цвет. Это старинная русская пословица. Учёным невдомёк, что о том свете говорят неспроста.— Свет! И правда — именно свет, хотя должна быть тёмная могила, и всё, ничего больше. А эффект Черенкова? Это ведь известно?— Можно считать, что неизвестно. Наблюдали электроны. Ни о чем другом и не думали. Да и кто может знать, что Черенков открыл дорогу на тот свет? Говорю об этом, откровенно упрощая.— Душа и электрон. Как странно! Душа ведь похожа па самого человека. И вдруг — электрон! Тоже неясно.— Душа лёгкая. В самом деле чуть тяжелее электрона. Она полупрозрачная, что ли. Как пунш «Северное сияние» в нашем баре.— Левитатор изволит шутить, устал, что ли, отвечать на вопросы?— Нет, не устал. Просто боюсь более сложных вопросов.— Хорошо, не будем!— Нет, будем! А если это левитатор только с нами так говорит, а сможет ли говорить об этом с учёными, с настоящими? Ну?— Сможет. Нужно все написать на их языке, со ссылками, с цитатами. Нудная работа. Но дальше оттягивать некуда, вернусь в Москву, придётся отключить телефон и горбиться над столом.— А если я позвоню? — сказала Ира.— А если я? — сказала тут же Оля.— Я услышу. Даже при отключённом телефоне.— Как это?— Так. Приобрёл такую способность после того, как побывал в тоннеле.— Розыгрыш?— Наполовину. Иногда действительно слышу.— Если звонят с той стороны тоннеля, — добавил Витя.— Да, мальчики, с вами не соскучишься!— Лично я мальчиком стал недавно, — сказал Витя.— Ну да, здесь, с нами, — произнесла нараспев Оля. — Рад?— Ещё бы!— И этот тоже рад, мальчик… — Ира фамильярно запустила свои длинные красивые наманикюренные пальцы и мою посветлевшую и даже выгоревшую на солнце шевелюру и ласково потаскала меня за волосы, потом запустила и вторую руку, подтянулась на обеих руках, согнула ноги в коленях и повисла на мне.— Пойдём, а то здесь прохожие, — сказала Оля.— Я согласна идти только так, — ответила Ира. — И никак иначе.— В тоннеле ему тоже было неплохо, — меланхолично заметил Витя.— Ахмет!..— Удочки!..Я сгрёб товар в охапку……Кто бы подумал, что с вязанкой удочек на плече я увижу в свой последний день здесь нищую норну Галю, женщину-бомжа. И она будет идти по набережной быстрой походкой, с заплечной сумкой, идти так стремительно, словно ей открылось то, чего не знают другие. ПРОЩАЙ, НАБЕРЕЖНАЯ МАХОЛЁТОВ Добираемся до Симферополя, я показываю Вите Неаполь скифский, преобразованный в водокачку любознательными предприимчивыми потомками. Базар. Черешня, немного клубники — все, пора!В самолёте — происшествие. Оно внутреннее, невидимое другим пассажирам. Такое уже было однажды со мной. Я почти задремал, но из головы моей не выходила та самая задача о пространстве с его измерениями. Я знал, что эфир — не миф, что он, служит средой для распространения колебаний, волн. Фотон — это возбуждённый участок эфира, или пространства, передающий возбуждение дальше. Я знал, что частицы, и электроны в том числе, прогибают наше пространство, искривляют его. Электроны образуют лунки, а вместе с ядрами атомов создают настоящие узоры. Когда электрон освобождает лунку — она и возбуждает эфир, как мембрана.И так далее. Такое бесследно не проходит. Не удивительно, что от одной картины возбуждения пространства этими лунками я захотел спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90