— И как она кончила?— То ли у нее пропал вкус к хлоралгидрату, то ли иссяк источник, но она переключилась на виски «Джек Дэниэл'с». После того как ее нормой стала кварта с половиной в день, она поняла, что у нее могут возникнуть сложности... Мэтт, я не стал бы переживать по поводу того, что Эдди принимал хлорал. Возможно, это не очень согласовывалось с его намерением бросить пить, но сейчас он там, где это больше не является проблемой. Что сделано, то сделано. * * * Я не стал еще раз заходить в «Пламя», а прошел прямо в «Открытый дом». Едва переступив порог, заметил Баллу. Хотя на нем не было передника, я узнал его сразу.Не заметить его было бы трудно. Массивная, тяжеловесная фигура вытягивалась вверх почти на два метра. Булыжник головы был похож на плохо обработанный скульптором монолит и напоминал чертами лица каменных идолов с острова Пасхи.Он стоял у бара, водрузив ногу на бронзовый бордюр и наклонившись к бармену, тому самому парню в черно-красной фланелевой рубашке, которого я видел несколько часов назад. Посетителей стало меньше. В кабинете сидели двое пожилых людей, у стойки торчала пара одиноких выпивох. В глубине зала играли в дартс. Одним из игроков был Энди Бакли.Я подошел к стойке. От Баллу меня отделяли три свободных табурета. Я наблюдал за ним, глядя в зеркальную стенку бара. Повернувшись в мою сторону, он какое-то время приглядывался ко мне, а затем что-то сказал бармену.Я приблизился. Пока я шел, он сверлил меня взглядом. Словно обветренная глыба гранита, его лицо было испещрено крапинами, а на скулах и переносице выделялись пятна лопнувших кровеносных сосудов. Глаза удивительно яркого зеленого цвета провалились в глубоких складках кожи.— Вы Скаддер? — спросил он.— Да.— Я с вами не знаком, но видеть — видел. А вы меня.— Да.— Вы спрашивали обо мне? Поэтому снова пришли?Его тонкие губы сложились в некое подобие улыбки. Он спросил:— Что выпьете?Перед ним стояла бутылка виски двенадцатилетней выдержки. В стакане пара ледяных кубиков таяла в янтарной жидкости. Я ответил, что выпил бы кофе, если случайно в баре есть готовый. Баллу глянул на бармена, тот отрицательно покачал головой.— По эту сторону океана нигде нет лучшего бочкового пива «Гинесс», чем здесь, — сказал Баллу. — Бутылочное не завожу — оно густое, словно сироп.— Я возьму кока-колу.— Не пьешь? — спросил он.— Сегодня нет.— Ты вообще не пьешь или не хочешь пить со мной?— Вообще не пью.— И каково это, — спросил он, — не пить вообще?— Нормально.— Тяжело?— Иногда нелегко. Но прежде бывало тяжело пить.— Да, это правда, будь она проклята.Он посмотрел на бармена, и тот налил мне коки. Поставив бокал передо мной, бармен отодвинулся.Баллу поднял бокал, посмотрел на меня и сказал:— В те времена, когда братья Морисси держали за углом свое заведение, я часто видел тебя у них после закрытия.— Помню.— Тогда ты был похож на бездонную бочку.— Что было, то было.— Теперь, значит, все иначе.Поставив стакан, он глянул на свою ладонь, вытер ее о рубашку и протянул мне. Было что-то странно торжественное в нашем рукопожатии. Его ладонь, хоть и была широка, сжала мою крепко, но не больно. После рукопожатия он принялся за виски, а я — за свою коку.— Так вот что связывало тебя с Эдди Данфи? — спросил он. Подняв стакан, глянул сквозь него. — Страшно, если хмель сильнее тебя. Вот Эдди, бедняга, никогда не мог с этим справиться. Ты знал его, когда он пил?— Нет.— У него была слабая голова. Потом, я слышал, он все же бросил пить. А недавно взял и повесился.— За пару дней до его смерти, — сказал я, — мы встречались.— Вот как!— Что-то его точило, какой-то груз он хотел снять с души, но побоялся тогда поделиться со мной.— Что же это могло быть?— Я надеялся, что ты сможешь рассказать мне об этом.— Не понимаю.— Он знал что-то важное и боялся об этом рассказывать, опасаясь за свою жизнь. Что могло тревожить его совесть?Огромная голова Баллу качнулась из стороны в сторону.— Да он был типичной уличной шпаной! Воровал, выпивал, шумел. Скандалил, когда выпьет. Ничего другого за ним не водилось.— Он рассказывал, что проводил здесь много времени.— Здесь? У Грогана? — Микки Баллу пожал плечами. — Заведение открыто для всех. Сюда заходят разные люди. Пьют пиво или виски, убивают время, прожигают жизнь. Некоторые заказывают вино. Если на то пошло, кое-кто здесь пьет даже кока-колу.— Эдди говорил, что раньше постоянно бывал здесь. Однажды ночью мы проходили мимо, так он перешел на другую сторону, лишь бы только не оказаться рядом.Зеленые глаза расширились от удивления:— Неужели? Но почему?— С этим баром связана часть жизни, о которой он хотел забыть. Думаю, к тому же он боялся, что, оказавшись поблизости, не удержится, войдет, а тогда кошмар повторится.— Боже мой!.. — произнес Баллу. Откупорив бутылку, он подлил виски в бокал. Кубики льда растаяли, но, похоже, это его не волновало. Он поднял стакан и, глядя в него, сказал: — Эдди дружил с моим братом. Ты знал Денниса?— Нет.— Деннис... Мы были совершенно не похожи. Он пошел в мать, ирландку. А мой старик — француз, из рыбацкой деревушки в пригороде Марселя. Пару лет назад я туда заехал... Просто хотел посмотреть, что это за место. И мне стало понятно, почему отец уехал из тех краев: там нечего делать.Из нагрудного кармана Микки достал пачку сигарет, закурив, выпустил облачко дыма.— Я — вылитый старик, только глаза и отличаются, — сказал он. — У нас с Деннисом глаза материнские.— Эдди как-то мне рассказывал, что Деннис погиб во Вьетнаме.Баллу уставился на меня; его зеленые глаза сверкнули.— Не знаю, какого черта его туда понесло! Мне бы ничего не стоило его отмазать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71