Подобострастно кланяясь, владелец гостиницы укрылся в захламленной каморке, что служила ему спальней, а его место заняла улыбчивая крутобедрая экономка, она сызмальства научилась ладить с мужчинами, которые привыкли есть с острия кинжала. Против нее Конан ничего не имел, а мрачноватые косые взгляды Юйсары его только забавляли. Его спутники увлеченно работали челюстями, а под столом две безродные псины столь же азартно разделывались с объедками.
– Ну, и чем теперь хочешь заняться? – поинтересовался Конан у Сонго, когда их животы стали похожи на винный бочонок, опустошенный по дороге к постоялому двору. Юйсары сослалась на усталость и поднялась в свою комнату, напоследок ужалив взглядом волоокую экономку.
Сонго беззвучно кивнул и поморщился – к горлу подступила кислая отрыжка. Он и раньше не грешил чревоугодием, а в походе изрядно отвык от жирной пищи и обильных возлияний. Конан придвинул к нему поднос с фруктами.
– Похожу по городу, здесь полно наших, когирцев. Займу денег у купцов, вооружу сотню-другую парней, пойдем выручать госпожу Зивиллу. Жаль, что ты остаешься.
– Я – наемный меч. – Конан захрустел сочным яблоком. – Хоть и не у дел пока, но все равно, служу Токтыгаю. Дазаута больше нет, но кто-то ведь командует армией. Чует мое сердце, апийские вши скоро полезут на эти стены. Мне не впервой оборонять города. Может, сгожусь.
– Нам бы ты куда больше сгодился. – Сонго съел две приторные янтарные виноградины и сразу пожалел об этом – желудок совершенно взбеленился. – Что, если я поговорю с новым воеводой или с градоначальником? Попрошу, чтоб отпустил тебя со мной.
– Поговори. – Конан сладко зевнул и ухмыльнулся. – Ну, все. Ты тут угощайся, если в брюхе еще место осталось, если хочешь, а я пойду баиньки. А то сколько можно испытывать терпение красотки? – Он посмотрел на экономку, та ответила многообещающей улыбкой.
И тут с Конана точно ветром сдуло и сонливость, и вожделение. Во дворе раздалось бряцание металла, отрывистая команда, и вдруг окна ощетинились, по меньшей мере, двумя дюжинами копий. За дверью забухали сапоги, и в трапезную ввалилось несколько солдат городской стражи в тяжелых доспехах и с мечами наголо. Их командир, настроенный более чем решительно, указал на киммерийца латной рукавицей.
– Это ты – Конан, бывший командир отряда наемников?
– Брось, Сафар. – Мрачный, как грозовая туча, Конан медленно поднялся из-за стола. – Я обучал твоих увальней стрельбе из боссонского лука, не притворяйся, будто видишь меня впервые. Ну, говори, что стряслось?
– Ты арестован. За дезертирство и разбойничьи набеги на мирные села. Зря ты вернулся в Бусару, киммерийский шатун. Здесь твоим именем уже пугают детей.
– Понятно. – Конан смиренно сложил руки на груди. – И что же теперь меня ждет? Может, детишки перестанут меня бояться, если я наряжусь зайчиком и спляшу перед ними?
Сафар фыркнул, его люди рассмеялись.
– Неужели, – произнес Конан, – за боевые заслуги перед Нехремом власти Бусары хотят пригласить меня в Зиккурат Благодарящих?
Смех перерос в хохот. Пока стражники потешались, Конан повернулся к Сонго и произнес несколько фраз. Вопль разъяренного Сафара заставил мечников умолкнуть.
– Что ты ему сказал?
Конан опять ухмыльнулся.
– Поблагодарил за приятную беседу в дороге и за ужином. Ты что, и его не узнаешь? Это же господин Сонго, благородный рыцарь, телохранитель дамы Когира. Я его встретил у ворот Бусары.
Сафар ощупал Сонго подозрительным взглядом. Если этот смазливый когирец, которого он не раз видел в свите Зивиллы, в самом деле случайно оказался в обществе Конана, то лучше с ним не ссориться – неровен час, наживешь опасного врага.
Конан улыбался. В его голове бродил хмель, и невозможное казалось вполне осуществимым.
– Вот что я тебе скажу, Сафар. Ты глубоко заблуждаешься насчет старины Конана. Все эти гадкие проделки, в которых ты меня обвиняешь, вовсе не моя заслуга. Просто один недруг твоего покорного слуги селам шкодит и представляется моим именем. Но он не такой дурак, чтобы среди бела дня вернуться в Бусару. Я чист, как помыслы Митры. И могу это доказать.
– Не надо мне ничего доказывать, – зловеще произнес Сафари – Попробуй лучше убедить градоначальника. Может, он простит тебя, если научишь его змей киммерийским пляскам. – Он вытянул в сторону Конана правую руку и посмотрел на своих людей: – Взять!
Конан набычился и зарычал. Мечи угрожающе вскинулись, когирцы схватились за оружие, Сонго всплеснул руками и закричал на них, запрещая вмешиваться, а экономка метнулась в кухню.
Внезапно Конан повернулся кругом и ринулся на глухую стену, словно решил покончить с собой, разбившись о доски.
Его замысел городские стражника разгадали не раньше, чем в стене появился круглый темный пролом. Гнилые доски разлетелись под натиском огромного варвара, как под ударом стенобитной машины. В трапезной и во дворе заорали, кто-то метнул через окно копье, оно отщепило кусок доски от края пролома, загремело об пол, и древко ушибло ноги двоим стражникам. Люди Сафара бросились в пролом, в пустую сумрачную комнату, там в углу зиял черный прямоугольник люка, а рядом валялась откинутая крышка. Из отверстия разило плесенью, гнилыми овощами. Стражники подбежали к люку, один из них опустился на корточки, спрыгнул и утонул по лодыжки в чем-то рыхлом, мокром; с писком бросились разные стороны испуганные крысы. Темно, хоть глаз коли! Водя перед собой руками, стражник двинулся в ту сторону, где тьма была самой чернильной; правая нога вдруг провалилась сквозь трухлявую половицу, он выругался, падая в гниль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112