С души вор-ротит от твоего бахвальства.
Толпа зачарованно ахнула. Бен-Саиф еле заметно передернул плечами.
– Иштар? – робко вымолвил соправитель Апа.
– Иштар, Иштар, – брезгливо подтвердил попугай и вдруг заорал: – На колени, мр-р-разь! С р-разбегу – лбом об столб! Ну! Я твой командир! Я пр-риказываю!
Каи-Хан затравленно посмотрел на своих хохочущих воинов, на Бен-Саифа, на Луна. И вдруг с диким ревом прыгнул что было сил, взмахнул руками, чтобы схватить, смять, раздавить наглого попугая. Не тут-то было! Хакампа взлетел на высоту несколько человеческих ростов, с поразительной меткостью капнул пометом хозяину в глаз и, описывая круги над запрокинутой бородатой физиономией, стал крыть его изощренной бранью.
– Это Ияр? – осенило Каи-Хана. – Лук! – завопил он. – Лук сюда, живо!
Услышав эти слова, попугай изо всех сил замахал крыльями, спеша набрать безопасную высоту. Под зубовный скрежет Каи-Хана люди проводили его взорами, а затем соправитель Апа повернул голову к агадейцам, и в его глазах полыхнула звериная злоба.
– Это ваши фокусы?
У Бен-Саифа задрожали икры, в жилах заледенела кровь. Лун смотрел на разъяренного апийца с равнодушием каменного надгробия.
– Это мои фокусы. – Он пожал плечами. – Вообще-то, я хотел сделать тебе приятное. Раз уж Ияр тебе больше не нужен… А то грустно было смотреть, как ты учишь Хакампу ораторскому искусству. Столько труда, столько драгоценного времени… А толку? С гулькин нос. Зато теперь он хоть ругается осмысленно.
Толпа заколыхалась в новом приступе хохота. На щеках Каи-Хана вспухли большие, как сосновые шишки, желваки.
– Ох, не надо было лезть в мои дела… агадеец.
Лун развел руками, мол, что сделано, то сделано. – Надеюсь, из-за такого пустяка ты не обвинишь меня в измене?
В голубых небесах над лагерем апийской армии отводил душу окрыленный сотник Ияр.
Глава 9
Над крутыми каменистыми склонами ущелья, над неглубокой речушкой, веселящей взор тысячами солнечных отблесков, поднимался густой сизый дым. Бревенчатый мост, высушенный многодневной жарой, пылал, как скирда соломы. Вдоль изломанных берегов, насколько охватывал глаз, горбились холмы, густо заросшие колючим кустарником и совершенно непроходимые для конницы, и Нулан твердо знал, что на сотни полетов стрелы от горящего моста нет другой переправы. Банда мародеров, дезертировавших из двух армий, могла больше не опасаться преследования.
Повозки скучились на узкой немощеной дороге, на них и вокруг, прямо на земле, сидели и томились от безделья полсотни воинов из доброй полудюжины стран.
– Ну что, двинулись? – спросил атамана Нулан, бывший сотник апийской армии.
– Может, лучше все-таки ночью? – еще раз спросил темнокожий десятник Ямба.
Он ратовал за ночной поход, раз уж атаману и Нулану приспичило тащиться с награбленными нехремскими сокровищами в Даис. Времена нынче лихие, на дороге, как пить дать, полно конных патрулей, а банда по рукам и ногам связана обозом.
С другой стороны, деваться больше некуда, это он понимал прекрасно. В голой степи они лакомая добыча для любай мало-мальски уважающей себя дружины. Крепостей поблизости нет, значит, в случае чего не отсидишься. Закрепиться в ближайшей деревне? Тоже не вариант. Зато Нулан уверяет, что у его агадейских друзей, Бен-Саифа и Луна, большие надежды на скорые перемены в Даисе. Он-де знает, с кем там можно поговорить, чтобы отряд дисциплинированных и храбрых рубак зачислили в городскую стражу. А значит, их поселят в чистых и удобных казармах, обмундируют, экипируют, будут регулярно кормить и даже платить жалованье. Конечно, им придется расхаживать среди ночи по городским улицам, держать в страхе мелкое отребье, а в случае вражеского нашествия как-то выкручиваться, чтобы не послали в бой. Кое-кто из парней спрашивал атамана, а не проще ли поделить добычу и разойтись по домам, но Лжеконан возразил, что доля каждому причитается огромная, на коне не увезешь, а прятать золото и серебро в этих холмах, чтобы потом возвращаться, рискованно. Страна чужая, опять же, война, каждый встречный – враг, на нервом же постоялом дворе одинокому золотоноше непременно перережут глотку. Или его сцапают на дороге нехремские солдаты, а как они поступают с дезертирами и мародерами? Сносят башку или хребет ломают. Нет, надо, конечно, идти в Даис, устроиться по-людски и найти ростовщика не из болтливых, чтобы распоряжался добычей. Пускай деньги делают деньги.
– Ночью порядочные люди спят, – ответил Ямбе атаман. – По дорогам бродят только бандиты и конные патрули. Соображать надо.
– Вижу всадника! – закричал дозорный слева от дороги, с иззубренной вершины скального останца.
Лжеконан вскочил в седло, и скакун галопом вынес его на гребень холма. Верховой когирец был в нескольких полетах стрелы и держал путь к переправе. К горящему мосту.
Киммериец выругался. Он видит дым! Он сразу поймет, когда обнаружит обоз и воинов, кто спалил мост!
Синеглазый атаман поворотил коня и поспешил обратно к телегам.
– К нам гость. Нулан, у кого из твоих парней кони самые быстрые? Как только он поднимется на холм, пусть скачут навстречу. Догнать во что бы то ни стало! И живым взять, живым! Это гонец, послушаем, что споет.
Несколько человек из конной сотни Нулана поднялись к самому гребню и застыли, сутулясь над холками скакунов. Едва над гребнем появились длинные яркие перья и островерхий шлем, они дали коням шпоры и ринулись навстречу когирцу. Он не успел даже схватиться за меч; на него вихрем налетел передний всадник, повалил вместе с конем и сам не удержался в седле, но его товарищи довершили успешно начатое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112