Тарк ответил, тщательно подбирая слова:
– Его величество император Агадеи предлагает зачислить весь твой клан в состав горной гвардии. Если согласишься, тебе будет присвоен чин тысяцкого и назначено денежное содержание. Твои люди, разумеется, тоже будут получать хорошее жалованье. Короче говоря, сытая жизнь и почетная служба по охране этих перевалов…
Афгул зашелся хохотом, аж присел. Внезапно он умолк и посмотрел на Тарка в упор, и киммериец внутренне содрогнулся – из глаз афгульского вождя начисто исчез хмель.
– А если я откажусь, – процедил он, – как поступит щедрый охотник?
Тарк набычился и пожал плечами. За спиной афгула зашевелился на земле в стельку пьяный Родж.
– Я тебе скажу, как он поступит, – проговорил Хагафи, не дождавшись ответа. – Вскинет лук, чтобы продырявить гордому соколу зоб. А хочешь звать, киммериец, чем кончается наша легенда? А? Я скажу. Сокол ничего не ответил и не стал доживаться, когда человек поднимет лук. Он сложил крылья и камнем упал на охотника. А потом преспокойно взлетел на седую вершину и принес верной соколихе глаз щедрого гостя.
Он умолк и надменно посмотрел на Тарка. Пошатываясь, от костра подошли пятеро рослых афгулов и встали рядом с вождем. Хагафи оглянулся за них и заухмылялся.
– Абакомо хоть и сопливый щенок, но смышлен не по годам. Знал, кого послать в ваши горы. Конана из Киммерия, героя вольного Гулистана. Любого другого мы бы и слушать не стали. Выдрали бы ему глаза, засушили и подарили верным женам. Но ты – Конан. Мы тебя не обидим. Как можно? Мы же про тебя песни поем. Нет, давай-ка мы вот как поступим. Ты ложись спать, а утром езжай своей дорогой. В Агадею, в Пандру, в Вендию – куда захочешь. Пошлину заплати и езжай.
– Что? – прорычал киммериец. – Что за бред, клянусь Кромом?! Какую еще пошлину?
Рослые афгулы неторопливо взялись за сабли. Хагафи осклабился.
– Что значит – какую? Положенную. Дорогой нашей пользовались? Пользовались. А коли так, надо платить. Два серебряка с пешего, пять – с конного, золотой – с телеги. У тебя три сотни верховых, стало быть…
– Хагафи! – взревел Тарк. – Ты что, сдурел? Мы ж тебе императорские дары привезли!
– Дары? – Хагафи хихикнул. – Так то дары, а пошлина – это, брат, совсем другое дело. Да ты и сам говоришь: дары императорские. Стало быть, не твои. Кабы тут Абакомо с вами был, я б его задаром отпустил. Надо заплатить, Конан, – добавил он увещевающе. – Раз положено, значит, плати. О чем тут спорить?
Родичи Хагафи посмеивались, держась за рукояти сабель. Рядом с Тарком из надежных парней был только подвыпивший Ямба, он давно бросил дурацкий бубен и напряженно следил за разговором. Между Хагафи и костром Родж с мычанием поднялся на четвереньки.
– И верно, не о чем спорить. – Тарк порывисто отвязал от пояса кошелек и протянул вождю афгулов. – Держи, тут одно золото. Даже больше, чем ты просишь.
Хагафи недоверчиво посмотрел на кошелек, затем на Лжеконана. Тарк позвенел монетами. Афгул медленно протянул руку.
Тарк подпрыгнул и двинул его в грудь обеими ногами. Киммериец был раза в два тяжелее афгульского вождя и на голову выше; в удар он вложил все свои силы. Хагафи кувырком перелетел через Роджа и распластался поперек костра. Ночной стан огласился диким визгом.
Пятеро афгулов с ревом кинулись на Тарка и Ямбу. Один из них сразу напоролся на меч киммерийца, другой успел только замахнуться саблей; Ямба налетел на него, словно черная пантера, и опрокинул навзничь. Проворная рука десятника нашарила на поясе стилет, афгул крякнул от боли, вытянулся под кушитом, посучил ногами и испустил дух. Ямба не успел встать – на него обрушился кто-то тяжелый, мокрый, тошнотворно пахнущий… Обезглавленный труп! Ужом выползая из-под тяжеленного мертвеца, Ямба успел заметить, как танцоры возле соседнего костра падают замертво под градом стрел, как командир теснит двух дюжих противников, как люди Нулана расправляются с афгулами, которые мечутся среди огней и шатров.
Наконец кушит высвободился и, улучив момент, метнул окровавленный стилет в шею одного из противников Тарка. Четырехгранный клинок задел левое предплечье, афгул вскрикнул и схватился за рану, не выпуская сабли из руки, и в то же мгновение меч Тарка рассек ночной воздух, как рассекает темную воду пруда серебристая рыбина, и ужалил горца в живот. Следующий удар – наотмашь – раскроил череп.
Пятый афгульский воин теперь только отбивался. Все его товарищи полегли под мечами и стрелами, вождь заходился криком в костре. Парируя саблей яростные удары, он готовился принять смерть, как подобает мужчине. Он видел, что противник выдыхается, но из его собственных мышц силы уходили гораздо быстрее. Несколько лучников держали его на прицеле, дожидаясь команды от синеглазого киммерийца.
– Конан! – Афгул не узнал собственного голоса. – Ты мерзавец. Но все-таки я горжусь, что умру от твоей руки.
Рослый длинноволосый воин расхохотался.
– Ты не умрешь, падаль, ты сдохнешь, – сказал он, выбив саблю из руки афгула. – А чтобы ты не слишком гордился, знай, что я не Конан. Я Тарк, старый должник этого ублюдка, о котором вы сложили дурацкие песни. Но это моя маленькая тайна. И сейчас ты ее унесешь на серые равнины.
Отрубленная по плечо рука упала на вытоптанную траву, горец охнул и повалился ничком. Тарк всадил ему меч в спину, выпрямился, бешеным взором окинул утихающий лагерь. К нему со всех сторон приближались люди из его отряда, вытирали клинки на ходу. Хагафи визжал и катался на красных углях.
Родж снова поднялся на четвереньки, затем кое-как – во весь рост. Рыгнул. С пьяной ухмылкой посмотрел на тысяцкого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112