— Мой король, — обратилась королева к своему супругу, — наша дочь Айрин нуждается в помощи.— Не будь я король Трент, если не помогу нашей дочери, — провозгласил король, — но что с ней?— Айрин страдает от одиночества, — пояснила королева Айрис.— Ей надо привыкать к одиночеству, Айрис. Одиночество — удел всех королевственных особ.— Не отправить ли нам ее туда, где есть девочки ее возраста? Здесь, в замке, у нее совсем нет друзей.— А мальчик Дор? Он всего лишь на год старше нашей дочери.— Дор безразличен к Айрин. Беседы с неодушевленными предметами куда больше увлекают его.— Что поделаешь, мальчик учится. Ведь именно Дор станет следующим королем Ксанфа.— Я все понимаю, но…Но король не дал королеве высказаться, а заговорил сам и произнес пространнейший монолог об ответственности, которую возлагает на королей данная им власть, и поэтому просвещение монарха чрезвычайно важно…В общем, Эхс сначала слушал, а потом потихоньку начал скучать. Ему-то не грозит стать королем, так что все эти инструкции…И тут в тронный зал ворвалась кентаврица Чери, волоча за ухо того самого Дора.— Ваше королевское величество, знаете ли вы, что сотворил этот негодник? — без всяких предисловий вопросила кентаврица.— Не знаю, но охотно выслушаю, — несколько растерявшись, произнес король.— Этот негодный мальчишка сорвал одежду с вашей дочери! — гневно изрекла Чери. — Какой позор!«Вот это уже не правда», — поморщился Эхс.Кентавры ходят без одежды, так что им все равно, голый кто или не голый. Даже если Дор и Айрин не просто целовались, а занимались бы чем-то похуже, то и тут кентаврица не возмутилась бы, потому что кентавры считают так: что естественно, то не стыдно. Ошибки, которыми пестрело сочинение — другое дело! Тут Чери от гнева и в самом деле способна была встать на дыбы.— И где же это случилось? — вопросил король.— Во рву, — охотно пояснила Чери. — И задержись я еще на мгновение…Король сурово посмотрел на испачканного ровной грязью Дора.— Что ты можешь сказать в свое оправдание, юноша? — спросил король.— Айрин первая начала!— К тому же, в его сочинении просто ошибка на ошибке, — подлила масла в огонь Чери.— О, это ужасный проступок! — вскричал король. — За него я наказываю тебя! Отправляйся в Обыкновению!— Только не это! Пощади, король! — взмолился Дор, рухнув на колени перед королем.— Такова воля короля, — железным голосом произнесла королева. — «Мне никогда не нравилось, что этот мальчишка столь увлеченно тратит время на разных ветреных финтифлюшек», — бросила королева реплику в сторону.— Ее дочь и есть самая ветреная из всех ветреных ксанфских финтифлюшек, — произнес Дор, как бы про себя, но вместе с тем на публику. Оркестр ответил язвительным смешком.Вошла стража и вывела Дора.Второе действие закончилось.«Первое, пожалуй, было лучше, — подумал Эхс. — Айрин во всем виновата, она затеяла потасовку и поцелуи во рву, а обвинили во всем почему-то Дора. Несчастный Дор… Только начал понимать, что Айрин и в самом деле ничего себе девчонка, как, бац, иди в Обыкновению! Может, прокляторы хотят показать, до чего иногда несправедлива бывает судьба к человеку?»Пока Эхс размышлял, занавес снова поднялся.Пьеса продолжалась.Дор оказался в Обыкновении, где ему было очень плохо, потому что там он не мог использовать свою магию. Дор очень страдал в Обыкновении, а принцесса Айрин тем временем страдала в замке Ругна. Любящие оказались разлучены…Эхс всем сердцем сочувствовал Дору и Айрин, хотя знал, что это только историческая пьеса, что в жизни, возможно, все было иначе. Эхс не только сочувствовал любящим, но и завидовал им. У них хоть и трагедия, но зато любовь, а у него пока ни трагедии., ни любви.Третье действие приближалось к концу.— Я люблю ее, — воскликнул Дор, вдруг осознав, что любит Айрин.Он отправился назад, в Ксанф, и явился пред грозные очи короля Трента.— Я люблю вашу дочь, — отважно заявил Дор, — и хочу на ней жениться!Влюбленные заключили друг друга в объятия.— Но что же ты раньше не признался? — вопросил король.Спектакль закончился.«Да, все это разыграно актерами, — думал Эхс, — но ведь и в жизни Дор и Айрин поженились, и у них родились дети, значит, какая-то правда жизни в пьесе присутствует». И финал его порадовал, такой оптимистический — влюбленные сердца соединяются наконец.— А вот и наш зритель, — послышалось из-за спины Эхса.Он обернулся и увидел, что к нему, потирая ручки в предвкушении чего-то, приближается какой-то человек.— Я задам вам вопрос, всего один, — сказал человек.— Понравилась ли мне пьеса? — догадался Эхс. — Ну, мне…— Погодите, не торопитесь, — остановил его странный господин.— Но я же пытаюсь рассказать…— Рассказывать не надо.— А как же вы узнаете, понравилась ли мне пьеса, если я буду молчать?— Да мы, юноша, о вашем отношении уже все знаем. Осталось уточнить кое-что, чисто технические подробности.— Технические? — поднял брови Эхс.— Да, мы не будем спрашивать, как вы относитесь к увиденному только что спектаклю, потому что незачем спрашивать. Мы и так все знаем, потому что неусыпно следили за вами во время действия. Ваши реакции каталогизированы и сверены со стандартными образцами реакций. Теперь мы знаем, что вы типичный представитель своего пола, возраста и культуры. Вы реагировали правильно.— Так что, за мной следили? А я и не по…— Естественно, вы не по.., не поняли. Мы следили за вами из-за занавеса, а это односторонний занавес, то есть вам нам.., нас не было видно. Фиксировалось все — когда вы заерзали, когда у вас зачесалось в носу, каждая улыбка, каждый смешок, каждый нахмур бровей. Нам известно, какие места пьесы вам понравились, а какие — нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90