Потом вы разделите между собой мою душу. Это справедливо?Две кобылицы кивнули. Загремел подошел к Чем и осторожно поднял ее. Она весила столько же, сколько и огр, но он теперь был в полной силе и легко справился с этим. Он усадил ее на Кризис. Чем была больше кобылицы, но все прошло хорошо, и спящая кентаврица спокойно продолжала дремать на спине у Кризис.Следующей была Танди. Она такая маленькая, что он легко мог бы поднять ее одним пальцем, как Бантик, но взял на руки и с бесконечной осторожностью уложил на спину Туман.Затем он уселся на спину своего скакуна, Ромашки, которая пришла без малейшей надежды на плату. Снова скакун оказался как раз по нему — на любой из ночных кобылиц мог скакать кто угодно, если только сама кобылица это позволяла.— Хотел бы я знать, какой же подарок ты хочешь получить из Ксанфа, — пробормотал он. Потом вспомнил, что это уже не важно: он никогда больше не вернется в Ксанф, а потому не сможет ничего ей принести.Они поскакали на север через Пустоту. Это была легкая дорога, спускавшаяся к горлу воронки, и Загремел увидел, что центр Пустоты — черная дыра, из которой не возвращалось ничто, даже свет. Кобылицы перелетели над этой дырой и оказались на противоположной стороне воронки.Они скакали со скоростью самой мысли. Кобылицы, столь же черные, как приносимые ими сны. Загремел теперь точно знал смысл и происхождение этих снов, он не завидовал коню тьмы в его работе. Если видеть такие сны тяжело, то каково же их создавать! Коню тьмы приходилось видеть и осознавать все зло мира — неудивительно, что он желал удалиться от дел! Что проку в абсолютной власти, если ее можно использовать только в наказание?Они поднялись по противоположному склону воронки, оставив позади мертвую черную дыру; невидимая стена не задержала их, чем бы она ни была. Через мгновение они выбрались из Пустоты в нормальный ночной Ксанф.Загремел почувствовал, что огромная тяжесть свалилась с его плеч, — наконец-то он вытащил девушек из Пустоты! Какими прекрасными казались нормальные ксанфские ночные джунгли! Он жадно смотрел по сторонам, зная, что не может остаться, что его душа загублена. Кобылицы доставили их; теперь настала его очередь.Может, ему позволят иногда навещать эти места — в бестелесной форме, разумеется, чтобы просто пробудить память о том, что он потерял, и посмотреть, как поживают его друзья.Они остановились в безопасном месте за пограничной чертой. Загремел снял Чем со спины кобылицы и уложил на землю, где она и продолжала спать, подогнув ноги и покачивая головой. Она была красивой представительницей своего рода, еще не достигшей полного расцвета, но с прекрасной гладкой шкурой и нежными чертами лица. Он был рад, что спас ее из Пустоты. Однажды она составит счастье какого-нибудь кентавра, как это случилось с ее матерью. Кентавры — существа очень волевые, но с ними стоило познакомиться.— Прощай, друг, — прошептал он. — Я рад, что смог провести тебя через самую опасную часть Ксанфа. Надеюсь, ты довольна своей картой.Затем он поднял Танди.Она казалась такой маленькой и беззащитной во сне! Ее каштановые волосы разметались в беспорядке, закрывая часть лица. Загремел глубоко сожалел, что не может сопровождать ее в дальнейших приключениях, но он дал обещание доброму волшебнику Хамфри и теперь по мере сил старался сдержать его. Он долго оберегал Танди от опасности, а теперь надеялся, что она сумеет справиться сама. В этом путешествии она приобрела массу практических знаний и опыта.Через мгновение — Загремел знал это — он перестанет испытывать к ней какие-либо чувства, ибо без души чувства невозможны. Но сейчас он еще мог чувствовать.Он вспомнил, как она поцеловала его, это было приятным воспоминанием. Люди не огры, но в их проявлениях чувств есть, возможно, некое преимущество. Она дала ему сознание того, что существует и другой образ жизни, где чувства значат больше, чем сила. Такая жизнь, конечно, не для огра, но сейчас он почему-то не мог не вернуть поцелуй. Он наклонился к лицу девушки и коснулся ее драгоценных маленьких губ своими — большими и жесткими.Танди проснулась в то же мгновение. Кобылицы отскочили в сторону, боясь, что не принадлежащая к их миру девушка увидит их. Но обещанная плата удерживала их от бегства.— О Загремел! — воскликнула Танди. — Ты вернулся! Я так волновалась, ты так долго оставался в тыкве, а Чем сказала, что ты еще не готов к тому, чтобы тебя разбудить...Он попал в беду. Но в глубине души был рад. Лучше все объяснить ей, чтобы она не считала, что он ее покинул.— Вы освободились из Пустоты, Танди. Но я должен оставить вас.— О нет, Загремел! — взмолилась она. — Не оставляй меня!Ситуация стремительно усложнялась. Покинуть Танди было так же трудно, как покидать Пустоту.— Те кобылицы, которые вынесли вас из Пустоты, пока вы спали, им нужно заплатить. Ее гладкий лоб нахмурился.— Как заплатить?Он боялся, что ей это не понравится. Но огры не очень хорошо умеют лгать.— Моей душой. Танди взвизгнула.Чем вздрогнула, просыпаясь, и кобылицы отступили еще дальше, нервно подергивая хвостами.— В чем дело?— Загремел продал свою душу, чтобы освободить нас! — крикнула Танди, обвиняюще ткнув в огра пальцем.— Он не мог этого сделать! — возродила Чем. — Он отправился в тыкву, чтобы спасти свою душу!— Это был единственный выход, — объяснил Загремел. Он жестом подозвал кобылиц. — Думаю, пора. — Он оглянулся, ища глазами Ромашку. — И если ты будешь так добра, чтобы отнести мое тело назад в Пустоту, где оно никому не помешает...Три кобылицы подошли ближе. Танди снова взвизгнула и обвила руками шею Загремела: — Нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116