— В том, что касается нашей живой плоти, эти изменения, вероятно, будут сводиться к деградации и разрушению, таким как котар, то есть воспалительный процесс в носовой полости, котатония, то есть ступор, и коталепсия, то есть утрата двигательных и речевых функций. Лучше держаться подальше от этой воды; она не производит впечатления целебной.— Да, не производит, — слабым голосом подтвердила Танди. — Но на кошачьей тропинке дикая кошка! Она нас попросту сбросит!— На твоем месте меня бы это не тревожило, — ответил Загремел. Он шагнул на кошачью тропу — раскачивающийся подвесной мостик. Тот прогнулся и зашатался под тяжестью огра, но Загремел обладал отличным чувством равновесия, свойственным всем примитивным существам, и уверенно двинулся вперед.— Но без жестокостей! — умоляюще попросила Танди.Дикая кошка оказалась большим рыжеватым зверем семейства кошачьих с длинными усами и большими лапами. Она зашипела и начала подкрадываться к Загремелу. Хвост ее нервно подергивался.Без жестокостей? Драка была бы славным развлечением, но теперь Загремел осознавал, что девушки будут волноваться, и поэтому применил свой интеллект, чтобы выработать более мирное решение. А если поступить с кошкой так же, как с тем ровным чудищем возле замка доброго волшебника?— Я хочу тебе кое-что показать, киска. — Он наклонился вперед, вытянув правую руку. Дикая кошка недоверчиво замерла.Загремел аккуратно сжал защищенные сталью пальцы в сверкающий металлом здоровенный кулак. Солнечные зайчики весело запрыгали в разные стороны, когда кулак начал медленно поворачиваться. Просто удивительно, как эти солнечные зайчики помнят, кому куда прыгать!Загремел сунул покрытый металлом кулак прямо под нос дикой кошке.— Ну, киска, — тихо сказал он, — если ты не покинешь тропу с максимально возможной скоростью, тебе, вероятно, придется познакомиться с этой конечностью поближе. Ну как, такая перспектива тебя устраивает?Уши кошки нервно задергались, словно у нее внезапно расстроилось пищеварение; похоже, ее словарный запас был весьма ограничен. Она оценивающе разглядывала конечность, оказавшуюся возле ее носа. Кулак отбросил новую серию солнечных зайчиков, одновременно, казалось, увеличиваясь в размерах. Огр стоял спокойно и уверенно, шерсть его не вздыбилась, мускулы почти не напряглись. Через мгновение, невоспитанно фыркая, дикая кошка решила, что на сей раз лучше не связываться, и отступила.Очень хорошо, подумал Загремел, переговоры завершены. Теперь у него хватало ума на то, чтобы достигать цели, не круша всех и вся на своем пути. Конечно, интересно было бы сбросить кошку в воду и посмотреть, что с ней произойдет, но на этот раз от удовольствия придется отказаться.С небесных высот спустился воркот — птица с телом вороны и головой кота.— Мя-я-у! — издевательски крикнул он дикой кошке, издал кошачий боевой вопль и, выпустив когти, ринулся на Загремела.Рука огра взметнулась вверх. Толстые пальцы схватили птицу, и та издала жалобный крик. Загремел притянул воркота к себе, выдернул у него из хвоста одно длинное перо и отшвырнул птицу в сторону. Воркот неловко, с трудом полетел прочь. У него явно отшибло охоту драться — и вышибло большую часть способности летать.Тупорыленький котильон внизу попытался высказать свои возражения. Он поднял кошачью головку над речным потоком и завыл. Голос у него был гнусавый, злосчастное существо явно страдало котаром, а возможно, и коталепсиеи, — хотя, скорее всего, у него выработался некоторый иммунитет к этой воде. Загремел кинул перо в пасть рыбке. Котильон закашлялся, громко втянул носом воздух и исчез.Теперь Загремел, Танди и сирена могли перебраться на другой берег беспрепятственно.— Иногда действительно удобно иметь под рукой огра, — заметила Танди. Похоже, абсолютное недоверие к Загремелу она сменила на столь же абсолютную веру в него, и, пожалуй, Загремелу это не было неприятно.Дорога вела через низину, где из котчупа высовывались кошачьи хвосты камышей. Здесь же паслись стада скотов, отъедавшиеся впрок на случай проявления котаклизмы. Завершался путь у котакомбы.— Кошачья мята растет там, внутри, — сказала сирена, указывая на зубастый каменный гребень, закрывавший вход. — Но входить туда опасно, поскольку, если придет котаклизма, все скоты бросятся внутрь.— Тогда я пойду один, — сказал Загремел.Он смахнул с дороги каменный гребень и направился прямо внутрь. Вскоре стало совсем темно, но огры хорошо видят в темноте, так что это его не волновало.— Не накликай котастрофея! — крикнула ему вслед сирена.— Надеюсь, я этого не сделаю, — отозвался Загремел, хотя, по правде сказать, не имел ничего против того, чтобы немного поразвлечься. — Я буду чрезвычайно осмотрителен.В глубине пещеры он обнаружил небольшой садик приятно пахнущих, напоминающих мяту растений с по-кошачьи пушистыми листьями. Растения украшали метелки голубых цветов. Должно быть, это и есть кошачья мята.Загремел ухватился за стебель одного из растений, вырвал его с корнем, не зная точно, какая часть нужна, и сунул в мешок. Цветы попытались ущипнуть огра, но были слишком слабы даже для того, чтобы вызвать его раздражение. Он выдергивал и запихивал растения в мешок, пока не почувствовал, что собрал достаточно.Огр повернулся, чтобы идти назад, и заметил нечто смутно светящееся в темноте. Это нечто стояло в нише стены над выходом, обрамленное узором из желтых камней кошачьего глаза, и выглядело как шерстистый холмик, от которого вниз спускался кошачий хвост, — вероятно, вид сзади какого-нибудь очередного представителя семейства кошачьих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116