Сколько он семей
сгубил?!
Потому Струев и ввел его, как обвиняемого, а не свидетеля.
Еще был разговор (запротоколирован) насчет золота. И тоже с бабкой.
Опять вроде шутя сказал Соболев насчет свадьбы с внучкой. И бабка вновь
серьезно ответила:
- Есть что, есть...
Вроде сказала, что всю жизнь сын ее пахал шахтером, в войну на броне
сидел, премии получал...
Богатство, свадьба с молодой красивой "матроской"... Лежит Соболев в
сырой земле вместо всего этого. Останки его собирала жена - не допустила
никого. Криком исходила. Знала: гуляет, а любила... Тихо вокруг могилы,
черные траурные ленты: бывшему начальнику шахты, теперешнему главному
какому-то инженеру. Красивый был мужчина. Метр девяносто три. И лишь
девяносто четыре кило. Без живота. С бицепсами, грудь вся в кудряшках. Как
кто-то его уж бил!
Я сразу пришел по прилету к следователю. Да, он, Соболев, был на
подписке. Последний допрос снимали с него. Он рассказывал, как часто,
после перехода с шахты на работу в город (это всего 10 километров)
приезжал сюда. У Соболева тут дом с подвалом (в подвале его и убили). Тут
хранилась картошка, морковь, капуста. Наезжал сюда за всем этим.
Старого начальника шахты провожали с почетом. А его, Соболева...
Пришел - эдакий бравый мужичище. Шевелюра - седеющая и гривастая. Глазища
- прямо насквозь.
- ...Вы, выходит, перед гибелью видели убитую? (Это в протоколе).
- Нет, я видел ее бабку. - Ответ вышел поспешный, нервный.
- У кого в доме? У бабки? Или у убитой?
- У бабки, конечно.
- А почему - "конечно?".
- Потому что как раз вчера я и не был там, где я должен по вашему
хотению быть... Вы говорите со мной так, как будто я в чем-то уже виноват.
А, как мне известно, вся работа следователя не должна выходить из рамок
Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов... Я правильно понимаю свои
права?
- Да, УПК регламентирует все действия сторон, их права и обязанности.
- Я - сторона?!
- Допустим. Вы были там, где убили человека. Вы часто бывали там? Вы
имели какое-то отношение к убитой?
- Все это наговоры, вранье! - вскричал Соболев. - Я ничего не имел и
не собирался иметь.
- Тогда о чем же вам беспокоиться?
- Откуда вы взяли, что я беспокоюсь? Я просто не хочу насмешек,
грубости.
- Над вами никто не смеется.
- Вы считаете, что допрашиваете меня?
- Я считаю, что кое-что уясняю. Например, ваши знакомства с убитой. В
какой они степени соответствуют, скажем так, приличиям?
- В какой они степени совпадают с уличными сплетнями?
- В какой они степени будут важны для следствия. Вы - не капризный
ребенок... Я понимаю, вы томитесь неизвестностью... Вызвал следователь...
Но поймите, речь идет об убийстве человека, которого вы, я это
подчеркиваю, знали. Вы нередко встречались со своей соседкой. Это
естественно. И тогда перед ее убийством вы могли видеть Ирину, быть у нее.
Это право ваше. И ничего предосудительного в этом нет. Но убили человека!
Вашу соседку. Разве это неважно? Разве это ничего для вас не значит?
- Нет, я понимаю. - Соболев уставился в стол - он был и в самом деле
красив, и любая женщина не откажет ему в знакомстве, и, конечно, не
откажет женщина, к которой он подбирал долго ключи... - Я понимаю... Но
это задевает, как задевает всякий вопрос... Я скажу о себе... Я
мнительный. Я, представьте, очень мнительный. Я болезненно переживаю и
переживал всякую мелочь... Что касается убитой, то тогда я действительно
приезжал. Приезжал. Тут может доказать любой. И это я хорошо представляю.
У вас, следователей, все продуманно бывает. Смотришь фильмы, и у вас все
это продуманно. Я же знаю, что вы вызвали не просто так. У вас продуманный
план... Но помочь в чем-то я вам не могу. Все, что можно было сказать, я
сказал. И ничего добавить не смогу. Видел. Да, видел. Не заходил. Да, не
заходил. Разговаривал. Да, разговаривал. Но с бабкой.

Я помню похороны бабки Ирины. Скромные, тихие. Они были на второй
день после моего приезда. Играла музыка. Шел впереди сын - бывший
начальник шахты... Я видел в жидкой толпе, чуть поодаль, всех этих
"розыскных" ребят, которые находились в цейтноте: еще два нераскрытых
убийства. И они думали, наверное: здесь увидят и убийц, ибо убийцы
приходят туда, где совершают преступление.
Полковник Сухонин подошел ко мне сам. Мне почему-то очень захотелось
сфотографировать эту процессию. И я не жалел пленки. С тайной надеждой
поймать в кадр эту загадочную женщину, по зову которой я прилетел снова
сюда. Центральная газета заказала мне очерк на судебную тему. В редакции
придумали заголовок: "Три убийства. Куда идем?" Смешной заголовок,
невыразительный и глупый, как вся газета. И щелкал, щелкал я.
Полковник положил мне руку на плечо, будто призывая отдохнуть. Он
сказал мне, что из газеты, где мне заказали материал, уже звонили и ему: с
просьбой помочь организовать материал.
- Пожалуй, я снова вам дам старшего лейтенанта Васильева. Он теперь
бьется за звездочку, старается. Вот-вот звездочка должна была прилететь...
А тут вот какое дело...
И он кивнул на уже расходящуюся после похорон толпу.
- Да не стоит Васильева, - улыбнулся я. - Он мне и так лапши на уши
навешал.
Сухонин тоже улыбнулся.
- Так звездочка-то тогда еще покатилась на погоны. Мы-то и не
ожидали, что так все повернется... Я каюсь... Тогда раззвонили с этим
"вором в законе"... Кстати, нашли тело... Похожее по приметам.
- "Вора в законе"?
- Его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37