Появившаяся у него тогда фривольная тема отмечена атмосферой иронии, обволакивающей живые, жизненные сценки свиданий и ухаживаний ("Первое свидание", "Ответ Нины"). Позже Рембо оставался верен такой интерпретации темы любви-флирта в цикле очаровательных стихов, запечатлевших его осенние путешествия ("Сон на зиму", "В "Зеленом кабаре", "Плутовка").
Наконец, в поэзии Рембо появился Шарлевиль, без экивоков и метафор. К лету 1870 года, к самому кануну побегов из родного городка, относится создание стихотворения "На музыке". Вспоминается уже не Бодлер вспоминается Флобер, его "мир цвета плесени", мир фундаментальных, оплывших: людей-конторок", "шкафов". Сатирическую функцию выполняет даже стихотворный ритм: александрийский стих (только что использованный для прославления революции) своим эпическим, торжественным тоном вырисовывает чисто внешнюю, показную значительность пустых и незначительных буржуа. Тяжеловесные, перегруженные существительными строки ложатся как в деловой бумаге, нагромождаясь в картину вопиющего безобразия - безобразно обыденное, обыкновенное гуляние буржуа под военную музыку.
Шла война. 4 сентября, после военной катастрофы при Седане, Империя была заменена Республикой. Все это очень задевало Рембо и, судя по стихам, было тогда главным содержанием его внутренней жизни. В свое 16-летие он вступил стихами о войне. В сонете "Зло" в очень лаконичной и сдержанной стихотворной форме - образ целой общественной системы, которая увенчана Королем и Богом. Наполеона III Рембо запечатлел в язвительном портрете свергнутого тирана ("Ярость цезарей"), зловещие плоды его "двадцатилетней оргии" - в сонете "Спящий в ложбине", в портрете убитого солдата.
Вторжение социальной реальности в поэзию Рембо сопровождалось появлением особенного вкуса к портретной характеристике. В такой характеристике сразу же обозначилась содержательная функция цвета. В более раннем стихотворении "Ощущение", хотя речь шла об ощущениях, цвета отсутствуют - тогда как уже Венера Анадиомена словно бы нарисована живописцем, тщательно выписывающим тона блеклого, выцветшего тела, цвета этой дешевой красоты. В "Ярости цезарей" лик Наполеона четко проступает благодаря красочной палитре: бледный человек в черном одеянии, бесцветные глаза - портрет живого мертвеца. Лежащий в долине солдат тоже бледен - он мертв. Динамика и драматизм нарисованной поэтом картины - в движении красок. Открывает сонет "зеленое отверстие" - уголок живой природы, зримый облик ее чарующей красоты. Завершают сонет "два красных отверстия" в теле солдата. Рембо умел быть откровенным, открытым, вызывающе дерзким - и одновременно по видимости описательным, в духе тогдашних художественных школ - Парнаса, импрессионизма. В сонете "Спящий в ложбине" не живописность, не игра красок привлекает поэта - его волнует человеческая, социальная драма; внешнее бесстрастие и описательность оказываются средством раскрытия внутреннего драматизма.
Одновременно со "Спящим в ложбине" мог быть написан сонет "Блестящая победа под Саарбрюккеном, одержанная под возгласы "Да здравствует Император!" Это образец открытой сатиры, образец карикатуры; здесь Рембо не сдерживал своего негодования и своей язвительности. В этом стихотворении больше "я" - и соответственно больше от своеобразной манеры Рембо: тут и характерная портретная живопись, "сонет-портрет" ("Посреди император..."), целая сцена, до предела насыщающая сонет, словно бы выплескивающаяся за его пределы, тут и подчеркнутое, афишированное выражение своего, личного отношения к миру, отсюда жесткий, саркастический тон, стремительный, синкопический ритм, разрушающий размеренность традиционного, близкая к разговорной поэтическая речь, афишированная лексическая свобода, использование "прозаизмов", резкие перебои стиля, ошеломляющие, сочетания. Сонет Рембо парадоксален на фоне традиции, которая считала признаками сонета сдержанность, строгость в отборе тем и тропов.
Традиционный сонет предпочитал возвышенные сюжеты - Рембо самым решительным образом вернул сонет на землю. Он словно бы демонстрировал: нет запретных для сонета тем, ему доступны и "низменные", ему доступны фривольность и сатира. Он даже предпочитал парадоксальное сочетание сонетной формы и "земного", "низменного", или же сатирического сюжета.
Тем самым Рембо со свойственной ему дерзостью вторгался в тот мир, который славился своей размеренностью и отрегулированностью, - в мир французской поэтической традиции. Многие причины обусловили отрегулированность и размеренность этого мира, от особенностей французского языка до роли классицизма, установившего для поэзии такие авторитетные правила, что они регламентировали жизнь поэзии вплоть до эпохи романтизма. Даже романтики, до Бодлера, во всяком случае, очень многое изменив во французской поэзии, негласно исходили из существования "поэтического мира", из качественного различия мира поэтического и мира непоэтического, низменного". Поближе к земле оказались поэты-реалисты XIX века, поэты-песенники (Беранже), но и с учетом этой традиции новаторство Рембо было весомым, дерзким, многообещавшим.
После того как Рембо прошел через политические катаклизмы лета - осени 1870 года, его представление о "крайнем идиотизме" расширилось от пределов маленького Шарлевиля до размеров целой Франции, общественного уклада, эпохи. "Умерли боги",- мог бы сказать и Рембо, повторяя известный афоризм, рожденный у этой исторической границы. Рембо, как и Флобер, стал живым воплощением негативной этики; как и Флобер, он мог бы сказать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16