Говард, похоже, становится для старика сущим бедствием. Но чтобы загладить вину перед Джиммерсом, нужно поспешить, вернуться, пока не стало слишком поздно ему помогать.
Тем не менее он помешкал. Чтобы сделать все правильно, в духе Гекльбери Финна, следовало бы связать нарезанные полосы, закрепить их на ножке стола и выбросить конец за окно. Это собьет их со следа. Еще надо заново уложить вещи в шкаф и перед бегством закрыть за собой дверцу. Тогда, заглянув в комнату, они увидят импровизированный канат, бросятся к окну, придут к неверным выводам и побегут вниз, чтобы посмотреть, не притаился ли он за какой-нибудь постройкой.
Или решат, что, надув их, он спрятался в стенном шкафу. А тогда найдут проход и со всех ног бросятся за ним, а он потеряет двадцать минут на умничанье.
Не мешкая более ни секунды, он протиснулся в дыру, ступая босыми ногами прямо по кускам гипсокартона, – и едва не поскользнулся, когда они разлетелись по полу. Приверженность Джиммерса японским церемониям казалась уже не просто глупой, а опасной, и Говард поклялся никогда больше не расставаться с ботинками. И все же носки, пусть даже дырявые на пальцах, лучше, чем ничего.
Как только глаза привыкли к тусклому освещению, Говард понял, что комнатка за стенным шкафом – всего лишь верхняя площадка винтовой лестницы. Шалтай-Болтай в окне парил в стене на уровне первой ступеньки. Из коридора за ним шел рассеянный свет, и Говард успел увидеть, как за витражом мелькнула тень – вероятно, один из взломщиков крался вверх по лестнице. Разумеется, это мог быть и Джиммерс, который уже освободился и шел его выпускать, но почему-то Говарду в это не верилось. Скорее всего в огороде они нашли одну только свеклу и сейчас возьмутся за чердак. Закрытая на засов и забаррикадированная мебелью дверь их, конечно, задержит, но всего на несколько минут.
Говард помчался вниз, перепрыгивая через две ступеньки и боясь снять руку с перил, которые даже перилами-то не назовешь – так, змеящаяся в темноту железная труба. Через восемь шагов тьма сомкнулась, он уже вообще ничего не видел. Говард крепче вцепился в трубу и перешел на шаг, припомнив разрушенную лестницу, которая вела к двери с луга. Что, если кто-нибудь – Джиммерс, например, – и здесь что-нибудь испортил? Скажем, разбил ломом пару ступенек, чтобы тот, кто вслепую пойдет в темноте…
Но какой в этом смысл? Совершенно очевидно, что проходом пользовались и притом недавно. И кое-кто потратил далеко не мало трудов, чтобы этот факт скрыть, раз и навсегда запечатав дверь. Почему? Говард не знал, а решать эту загадку не было времени. Сверху вдруг раздались приглушенные удары и не менее приглушенные крики – вероятно, воры кричали из-за чердачной двери. Слов он не разобрал. Крики прекратились, зато снова послышались удары, громкое медленное «ух, ух», слово в дверь били чем-то тяжелым, намереваясь ее протаранить.
Внезапно Говард оказался у основания лестницы. Снизу тянуло холодом и сыростью. Запах океанской соли стал сильнее, к нему примешивался затхлый запашок мокрого камня и гниющих водорослей, а еще он различил бормотание волн, эхом разносившееся по туннелю. Было темно хоть глаз выколи, и прежде чем двинуться вперед, Говард постарался ощупать стены, проведя ладонями по неотесанным бревнам, похожим на распорки в шахте. Несколько шагов проход вел в глубь скалы, а потом вдруг снова резко ушел вниз – осыпающийся камень закрепили деревянными ступенями. Держась за ржавую трубу и прислушиваясь к звукам наверху, Говард снова стал спускаться.
Раздался далекий глухой «ух», за ним тяжелый скрежет: наверное, с дверью отодвигали стол и стулья. Значит, они уже знают. Сразу увидели распахнутую дверцу стенного шкафа и рваную прореху в гипсокартоне. И порезанное одеяло они тоже увидят и поймут, что он не сразу сбежал, а сперва потерял какое-то время. Иными словами, они идут за ним по пятам.
Но им нужен рисунок, а не сам Говард. Если бы они уже нашли рисунок, то им выгоднее было бы увезти его отсюда, просто сесть в «камаро» и уехать. Остановившись, Говард задержал дыхание и склонил голову набок. Скрип и ругательства. Наверное, карабкаются по разбросанным кускам гипсокартона. С мгновение стояла мертвая тишина, нарушаемая только стуком его сердца, которую вдруг разорвал топот ног по деревянным ступеням.
Говард поспешил вперед, помахивая над головой рукой в надежде нащупать потолок туннеля. Ничего, пустота. А потом вдруг ступени закончились, и под ногами у него заскрипел гравий, который разлетелся, да так, что Говард плюхнулся на пятую точку, оцарапав ладони. Переведя дух, он встал и, отряхивая руки, снова двинулся вперед. Теперь он шел медленнее, осторожно нащупывая дорогу: надо спешить, но ступать приходилось медленно, высоко поднимая ноги, чтобы не поскользнуться снова. Будь он в ботинках, так побежал бы – воры непременно побегут, – но наступать на острые камни босыми ногами (носки не в счет) очень больно.
А вот и они. Говард услышал шарканье и несколько фраз оборванного разговора. Слова эхом отражались от стен туннеля, и, казалось, их произносил бестелесный призрачный голос. И никак не определить, с какой стороны он доносится. Слава богу, есть перила: хотя бы можно за что-то держаться, и, если только Джиммерс не сбрендил окончательно, выход из туннеля не преграждают никакие валуны, о которые можно разбить пальцы. Шум океана – теперь ясный и близкий – подсказывал, что никакой двери там нет.
Проход внезапно выровнялся, и впереди Говард увидел кусок плохо различимого в надвигающихся сумерках каменистого берега. Он ступил на песок, скрипучий и мокрый от отступившей волны отлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146