Сосуществуют сразу несколько иерархий. Точно так же и в воровском мире сосуществуют сразу несколько иерархий. Так, в красном Саратовском централе существует институт старшинства. Старший в хате, как я уже объяснял, как бы смотрящий за хатой. (Можно и без «как бы» смотрящий. Только смотрит он для ментов). Эту иерархию, не воровскую, но ментовскую, установила администрация централа. Что касается зэков, то они, вынося иерархию старших, не бунтуя против, уважают и искренне чтут другую иерархию — иерархию преступлений. В иерархии же преступлений это Цыганок, Сочан, Хитрый, сбежавший Лисихин — главные герои тюрьмы, мрачные колоссы, на которых обычный зэк задирает снизу голову. Опасливо и с уважением смотрит на их растрескавшиеся мрачные лица высоко в облаках.
Старший 125-й камеры Игорь пытался меня (не единожды) уверить, что статьи, по которым зэк осужден, не так уж важны. Может быть, он защищал такую позицию из личных побуждений. Может быть, потому, что у него самого хотя и была 162-я статья, но в деле он исполнял не очень важную роль наводчика. А может, еще и потому, что в свои 37 лет Игорь находится между поколениями? Сформированный старым воровским миром, к которому он приобщился двадцать лет назад в Шушталепе, он живет в новом воровском мире. В новом пиздюки не уважают старших воров, набрасываются на них скопом, как шакалы. Против них, живя на воле, Игорь держал в багажнике машины биту. А статьи на самом деле важны. Презираемые 131-я и 132-я за изнасилование, особенно малолетних, автоматически влекут изоляцию, содержание в стороне от зэковского коллектива. А 205-я, 208-я, как у меня и у Сереги Аксенова, в сущности, образуют терновый королевский венец предъявителю их. 209-я — бандитизм — серьезная статья или 210-я — организация преступного сообщества — очень серьезная.
В советское время карманники были ворами в законе. В основном карманники. Против 205-й, 208-й или 209-й статей карманная кража выглядит крайне легкомысленно. Хотя судьба воров в законе и в советское время была трагична, и они достойны понимания и сострадания. Почему карманники были ворами в законе? Мое мнение: дело в том, что в советское время высшие типы преступников отстреливали как бешеных псов. Карманник же был еще как-то выносим законом и обществом ввиду своей относительной безобидности. Потому карманники сохранились и могли иметь организованную структуру.
Горбачевская перестройка бросила не только вольный мир в беспредел, но и бросила так же в беспредел и мир криминальный. Появились криминальные организации, и во множестве. ОПГ стали возглавлять натуральные, природные лидеры, а не выборные, «коронованные» воры и авторитеты. Появились бандиты как новый криминальный класс. В бандиты мог пойти каждый, у кого хватало храбрости, энергии и безумия. Потому стало трудно удерживать иерархию воровской страны Швамбрании. Мощный ураган ранее неразрешенного невиданного насилия снес все перегородки хрупкого старого уголовного мира, подорвал его этажи. Такие личности, как Михась или Квантришвили, уже еле укладывались в мерки и в иерархию воровского хода. А Салоник, не занимавший никакой ступени в воровской иерархии, бывший мент, ставший палачом, но и героем уголовного мира! Куда девать его, в какую касту? Мужик? Ну не блатной же, ведь бывший мент? А как выглядят с точки зрения уголовной морали воровского хода войны вокруг пирога «Уралмаша»? Блатные против блатных? Нет. Война пассионарных и безбашенных против пассионарных и безбашенных. А куда поместить новых бандитов Екатеринбурга, покоящихся на Аллее Славы в этой иерархии ценностей? Новые бандиты, отягощенные всевозможными пороками, часто наркоманы, индивидуумы со странными личными пристрастиями. Многие новые воры (да теперь уже и старые) еще и бизнесмены одновременно или, как их называют, «предприниматели» А, каково? Старый воровской ход такого кошмара никак не предвидел. Вор — предприниматель! Общая картина современного российского уголовного мира представляется и беспорядочной, и странной.
Мой нынешний сокамерник Саня Быков выразил наступление новых времен и растерянность от этого смешения ценностей таким парадоксальным видением гротескного будущего. «Скоро, — сказал Саня, — если ты не маньяк, не козел и не пидар, тебя ни в одну хату в тюрьме не пустят. Иди, скажут, тебе здесь нечего делать, ты, урка позорный. Менты создадут отдельные хаты для немногих оставшихся урок, как сейчас для спидовых или туберкулезников».
Так что будущее принадлежит новым странным формациям криминального мира. Тюрьма, как мы видим, тоже не застыла навсегда, но изменяется вместе с обществом. Впрочем, неудивительно. Ведь тюрьма и общество — сообщающиеся сосуды. Из общества поступают в тюрьму отборные, пассионарные индивидуумы.
ГЛАВА 27
В тюрьме редко появляются «интеллигентные» люди. Но бывают и они. Когда я приехал в июле, на третьяке уже квартировал один писатель. Некто Соснин. Едва ли не в первый же свой выезд в облсуд я увидел его внизу на сборке. Точнее, он меня увидел и приветствовал издалека яростными жестами. Что неуместно в тюрьме. И возгласами. Что еще более неуместно. «Здорово, Эдуард!» В тюрьме все солидно и сдержанно. Это был рослый мужик с плотной шапкой темных волос, с усами. Впоследствии я узнал, что ему 62 года. Однако он выглядит много моложе, этот писатель Соснин. В течение нескольких месяцев тюремная судьбина сталкивала меня с Сосниным в адвокатских и в клетках. Он не тюремный человек. Вопиющий патриот по внешнему облику (есть такая категория населения «патриоты»), он был обвинен в антисемитских высказываниях и потому проходил по 282-й статье:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62