Ничего такого благород
ного или романтического. Мы Ч жалкая группка неизвестных, отчаянно пыта
ющихся, чтобы общество нас заметило, использующих для этого все доступны
е нам средства, чтобы люди узнали о нашем существовании, чтобы добиться х
оть какой-то известности.
Мы Ч клоуны. Комическая интермедия среди настоящих новостей.
Осознание было ошеломляющим, и я не был к нему готов. Хотя после первых нес
кольких недель я не очень много значения придавал всем этим террористск
им делам. Я просто купился на концепцию Филиппа и считал, что все, что мы де
лаем, Ч настоящее, законное и стоящее. Никогда я не переставал анализиро
вать, чего же мы достигли. Но сейчас я оглянулся назад на все, что нами было
сделано, и в первый раз увидел, как же это на самом деле мало, и как удручающ
е жалки наши иллюзии собственного величия.
Филипп был зол на то, кем он стал, и эта злость его вела, была горючим для его
страсти и его усилий свершить что-то крупное, что-то важное для его жизни.
Но у остальных такой движущей силы не было. Мы были овцами Ч все мы. В том ч
исле и я. Может быть, вначале я и был зол, но этого чувства больше не было. Во
обще никаких чувств не было, и мимолетного удовольствия, которое я получ
ал от наших выходок, тоже давно не было.
Какой же во всем этом смысл?
Я выключил видик, вложил ленту в коробку и побрел в одиночку домой. Долго с
тоял под горячим душем, потом натянул пижаму и вышел в спальню. Мэри ждала
меня на моей кровати, одетая только в белые шелковые трусы.
Ч Не сегодня, Ч устало сказал я.
Ч Я хочу тебя, Ч произнесла она хриплым голосом, полным деланной страст
и. Я вздохнул и снял пижаму.
Ч Ну, ладно.
Я вытянулся на кровати рядом с ней, и она взобралась на меня и стала целова
ть.
В ту же секунду я ощутил давление на изножье кровати. Вдруг чьи-то грубые р
уки взяли меня за пенис.
Мужские руки.
Я дернулся, пытаясь вырваться. Мне было противно. Я знал, что нельзя быть т
аким ограниченным, но такой уж я был.
На своем органе я ощутил чей-то рот.
Мэри сковывала мои движения, и я пытался вырваться, но ее руки и ноги обвил
и меня, и стряхнуть ее я не мог.
Неразборчивое уханье мужским голосом, который я узнал, и я понял, что это Ф
илипп трудится надо мной там, в нотах кровати.
В черном глубоком отчаянии я закрыл глаза.
И подумал о Джейн.
Рот Филиппа выпустил меня, и в ту же минуту Мэри напряглась, застонала, сил
ьнее надавила на мое тело. Сильнее, слабее, сильнее, слабее, и она с судорож
ным вздохом дернулась вперед, рухнув на меня.
Тут я откатился в сторону, чувствуя себя так мерзко, как никогда в жизни. Ф
илиппа я ненавидел, и мне хотелось сесть, схватить его руками за шею и выда
вить из него жизнь.
Я хотел, чтобы он убрался, но он стоял возле кровати и смотрел на меня.
Ч Убирайся, Ч сказал я.
Ч А это было не так уж плохо. Точно могу сказать, что тебе понравилось.
Ч Это была автоматическая реакция. Филипп присел рядом со мной. В его гла
зах было что-то вроде отчаяния, и я понял, что глубоко в душе, несмотря на вс
е его разговоры о свободе от нравственности и морали, у него сейчас те же ч
увства, что и у меня.
Я вспомнил его старушечий дом.
Ч Может быть, тебе и было противно, Ч сказал он. Ч Но ты же ожил, верно? Это
заставило тебя ожить.
Я посмотрел на него и медленно кивнул. Это была неправда, и мы оба знали, чт
о это неправда, но оба притворялись.
Он кивнул в ответ.
Ч Вот это и важно, Ч сказал он. Ч Только это действительно важно.
Ч Ага, Ч согласился я. И отвернулся от него, закрыв глаза и наворачивая н
а себя одеяло. Я слышал, как он говорит с Мэри, но слов разобрать не мог, да и
не хотел.
Крепко зажмурившись, завернувшись в одеяло, я в конце концов заснул.
Глава 10
Иногда я думал, что сталось
с Джейн. Нет. Не иногда.
Всегда.
Не прошло ни одного дня, чтобы я о ней не думал.
Уже полтора с лишним года прошло, как мы разошлись, как она меня бросила, и
я все гадал, нашла ли она себе за это время другого.
Я гадал, вспоминает ли она обо мне.
Видит Бог, сколько я о ней думал. Но должен признать, что со временем ее обр
аз в моей памяти начал тускнеть. Я уже не мог точно вспомнить цвет ее глаз,
увидеть неповторимые черты ее улыбки, те манеры, которые были свойственн
ы ей и только ей. Куда бы я ни смотрел, в какую бы толпу, там всегда было хоть
одно молодое женское лицо, напоминавшее мне Джейн, и я думал: а узнаю ли я е
е, если встречу?
Если она сменила прическу или носит одежду другого стиля, я, быть может, пр
ойду мимо и не замечу.
И от этой мысли становилось невыразимо печально.
О Боже, как ненавистно мне было быть Незаметным.
Ненавистно.
Не то, чтобы я сильно не любил своих товарищей-террористов или не радовал
ся, когда был с ними. Нет. Я... я не хотел, чтобы мне нравилось бы
ть с ними. Я не хотел радоваться тому, чему радовался. Я не хотел быть тем, ке
м я был.
Но это было то, чего мне не дано будет изменить никогда.
После опыта с Мэри и Филиппом я оставил секс. Ушел из расписания. Мэри все
еще проводила ночи в разных домах, но ее походы в мой дом были ограничены с
пальнями Джона и Джеймса. Она со мной была вежлива, как и я с ней, но по больш
ей части мы старались друг другу на дороге не попадаться и друг друга не з
амечать.
Кажется, отношение Филиппа ко мне тоже переменилось. Мы уже не были так бл
изки, как раньше. Будь у нас иерархия, я по-прежнему был бы, наверное, вторым
человеком, но он бы меня за это не любил.
Как и с Мэри, мы с Филиппом были друг с другом вежливы, но то истинное товар
ищество, которое было раньше, пропало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114