Только по приб
ытии в полк разъединились они, разошлись на короткий срок по батальонам
и ротам. Но все равно их числили по старинке: из такой-то команды. И после бо
я они опять собрались вместе. Не все, конечно, а только те, кому нужен был го
спиталь. Остальные легли в общую братскую могилу Ц погибли за общее дел
о.
Одни прибывают, другие выбывают, а бои идут. Когда двадцать лейтенантов в
ыехали из училища, великая битва за Москву уже полыхала. Когда они шагали
торжественным маршем на параде по Красной площади, битва эта продолжала
сь, Иные успели сгореть в ее огне, Василий в госпитале отлежался и вот опят
ь много дней участвует все в том же сражении за столицу.
Основательно продрогнув, Ромашкин собирался уже нырнуть под плащ-палат
ку, заменявшую дверь, в приятную теплоту блиндажа, но в этот миг справа гро
мко крикнул Бирюков:
Ц Стой! Кто идет? Стрелять буду! Ему сразу же негромко, откуда-то со сторон
ы, ответили:
Ц Да свои, свои. Погоди стрелять, сначала сто граммов выпей.
Василий поспешил на голоса. Прибыли двое. Округлые от поддетых под шинел
и ватников, запорошенные снегом, они, видно, умаялись и неловко сползали в
траншею. Ворсинки шапок вокруг лиц и сами лица заиндевели. Солдаты, как то
чно выразился Ефремов, «волокли» еду. Один тащил по снегу плоский темно-з
еленый термос с лямками для крепления на спине, другой Ц два вещевых меш
ка, тоже зеленых, только посветлее.
Подошли Ефремов и Махоткин, взяли у солдат ношу. От вещевых мешков пахло п
римороженным хлебом, а от термоса, хоть он и был завинчен, исходил желанны
й аромат борща.
Ц В Москву, что ли, за праздничной шамовкой бегали? Ц спросил Махоткин.

Ц Угадал, Ц хмуро ответил солдат, принесший термос. Ц Прямо из рестора
на «Балчуг» бифштексы вам доставили.
Другой, который тащил мешки, оказался разговорчивее. Сознавая, как их зде
сь заждались, принялся объяснять:
Ц Зацепило у нас одного. Мы сначала втроем шли… Крепко зацепило. В живот.
Если бы полегче, мы бы его назад своим ходом пустили. А тут нельзя было, при
шлось выносить…
Гитлеровцы, очевидно, услышали говор, огненные струи хлестнули по транше
е. Все присели, взбитый пулями снег посыпался сверху.
Ц Вот и новогоднее конфетти, Ц сказал солдат, вручивший Махоткину терм
ос.
Ц Ступай, а ты вправду не в ресторане работал? Ц спросил Махоткин. Ц Биф
штекс знаешь, конфетти.
Тот, однако, не принял этого явного предложения поговорить о довоенной ж
изни. Только вздохнул и доложил лейтенанту:
Ц Тут все: завтрак и ужин сухим пайком: обед, стало быть, горячий. Водка Ц
во фляжках, хлеб и сахар Ц в мешке. Вам еще доппаек, товарищ лейтенант, печ
енье и масло.
Ц Спасибо, Ц сказал Василий и, повернувшись к Ефремову, распорядился:
Ц Вы тут оставайтесь, глядите, как бы фрицы на угощенье не пожаловали. Ско
ро вас подменю: поедят ребята Ц сразу пошлю на смену.
Ц Понятно, товарищ лейтенант, Ц ответил Ефремов.
Термос и вещевые мешки были переданы в чьи-то руки Ц темные, испачканные
сажей, с желтыми подпалинами от цигарок. Руки эти тянулись из-под плащ-па
латки, не откидывая ее далеко, сберегая тепло внутри землянки.
Василий, пропустив в землянку продовольственников, сам пока задержался
в траншее. Не любил он процедуру дележки продуктов. Знал, что и без него вс
е будет разделено по совести, надувательство исключено.
А в блиндаже сразу же началась веселая возня. Солдаты рассаживались поуд
обнее, гремели котелками. Послышались шутки, потом знакомый вопрос:
Ц Кому?
И кто-то, непременно отвернувшись в сторону, может быть, из-под наброшенн
ой на голову шинели, Ц кто именно, Василий не узнал Ц глухо ответил:
Ц Ефремову!
Потом снова:
Ц Кому?
И опять тот же глухой голос:
Ц Бирюкову!
Ц Кому?
Ц Лейтенанту!..
Когда ритуал дележки закончился, Василий откинул плащ-палатку. В блинда
же было накурено. Тепло, напитанное влагой земляных стен, приятно коснул
ось его. Гильза от снаряда, сплющенная вверху, держала фитиль из обрезка б
язи и освещала землянку язычком чадящего пламени. Солдаты сидели, прижав
шись спинами к стенам. В узком проходе на расстеленных серых измятых пол
отенцах стояли котелки, кружки, лежали хлеб и сахар. Когда можно спать, эти
люди вот так же, как сейчас, садятся, лишь опускаются чуть ниже, вытягивая
ноги от стены к стене.
Василий был доволен блиндажом: удобный. Будто специально рассчитан на ег
о взвод: две свободные смены Ц восемь человек Ц сразу могут отдыхать в т
епле. А для него, командира, есть даже земляное возвышеньице в дальнем угл
у, и напротив этого возвышеньица выложена печурка из неведомо где взятог
о кирпича. Ее много раз обмазывали глиной, но она и теперь вся в трещинах
Ц алые угли вываливаются сквозь щели. Над печкой протянулись черные обр
ывки кабеля, там постоянно сушатся портянки и рукавицы, заполняя блиндаж
кислым запахом шерсти, пота и паленой ткани. Сейчас все эти запахи перекр
ыл дух наваристого борща.
«И еще чем хорош блиндаж, Ц размышлял Василий, Ц над головой двойной на
кат из нетолстых бревнушек, присыпанных слоем земли и снега. Не каждая ду
рная мина прошибет. Снаряд, конечно, пропорет насквозь и взорвется внутр
и, но не так уже часто на войне случаются прямые попадания!»
Ромашкин со своим взводом немало сменил позиций. Приходилось жить по-вс
якому: и без печки, и вовсе без блиндажа, в траншеях, где по колено воды. И от
сознания теперешнего удобства да и от тихого поведения немцев у Василия
была по-настоящему праздничное настроение. Подняв свою кружку и отметив
про себя, что солдаты налили ему побольше положенных ста граммов («Уважа
ют, черти!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27