По внешности Караваев скорее сошел бы за политработника: среднего роста
, в меру общителен, русоволос, голубоглаз, и потому лицо его выражает какую
-то домашнюю мягкость. Гарбуз, напротив, высокий, плечистый, с лобастой бр
итой головой, с оглушающе громким голосом, будто рожден быть командиром.

Но если приглядеться внимательнее, у Караваева можно заметить строгую х
олодность в глазах и жесткую складку волевых губ. А Гарбуз весь доброта и
покладистость.
До войны Караваев служил в Особом Белорусском военном округе, учился два
жды на краткосрочных курсах и командовал последовательно взводом, рото
й, батальоном. В сорок первом его батальон не раз попадал в окружение, но у
мело прорывался к своим, при этом Караваеву приходилось порой заменять и
старших начальников, погибших в бою. Под Вязьмой он вывел из окружения ос
татки стрелкового полка, который потом доукомплектовал в Москве и снова
повел в бой, теперь уже в качестве полновластного командира части, назна
ченного на этот пост приказом. А комиссаром к нему политуправление фронт
а прислало Гарбуза. В мирное время тот был вторым секретарем райкома пар
тии на Алтае, с августа уже воевал и тоже успел вкусить горечь отступлени
я, а потом радость первых побед.
Сейчас и Караваев и Гарбуз были настроены на веселый лад Ц их только что
похвалил командир дивизии. Сам того не подозревая, лейтенант Ромашкин св
оей находчивостью принес радость многим начальникам.
Но донесения об отпоре, который был дан фашистам взводом Ромашкина, шли с
низу вверх по телефонной эстафете, и где-то на середине пути фамилия лейт
енанта из них исчезла. Злого умысла тут, конечно, не было Ц никто не хотел
присваивать его славу. Просто майор Караваев, докладывая командиру диви
зии, сказал:
Ц У меня первый отличился Ц Журавлев. Отбил ночной налет, взял трех плен
ных.
Командир, дивизии в свою очередь доложил командиру корпуса:
Ц Мой Караваев хорошо новый год начал Ц направляю пленных.
А командарма информировали в еще более обобщенной форме:
Ц В хозяйстве Доброхотова была ночная стычка, в результате взяты пленн
ые…
Потом по той же эстафете пошла обратная волна и утром докатилась наконец
до Ромашкина. Ему было приказано прибыть с наступлением темноты к коман
диру полка. Василий обрадовался: во-первых, приятно побывать в тылу (штаб
полка представлялся ему глубоким тылом), во-вторых, он знал Ц ругать там
его не будут, наоборот, наверное, скажут доброе слово, может быть, даже при
казом объявят благодарность. Но как раз в те минуты, когда он шагал по троп
е, натоптанной по дну лощины, куда не залетали шальные пули, Караваев и Гар
буз уже по-своему распорядились его судьбой…
Блиндаж командира полка приятно удивил Ромашкина. Здесь можно было стоя
ть в полный рост, и до накатов оставалось еще расстояние на две шапки. Стол
хотя и из ящиков, но на нем яркая керосиновая лампа с прозрачным пузатым с
теклом, алюминиевые кружки, а не самоделки из консервных банок, настоящи
е магазинные стаканы с подстаканниками и чайными ложками. В углу блиндаж
а топчан, застланный серым байковым одеялом, и даже подушка в белой навол
очке. И, что уже совсем невероятно, у самой лампы, хорошо ею освещенная, леж
ала на блюдечке неведомом откуда попавшая в такое время на фронт половин
ка желтого лимона. Василий увидел лимон и сразу ощутил его вкус и даже кон
фетный запах, хотя на столе конфет не было.
Стараясь не перепутать последовательность слов в рапорте, он доложил о п
рибытии.
Ц Покажись, герой, Ц весело сказал Караваев и пошел ему навстречу.
Василий покраснел, думая о своей затасканной шинели: в нее так въелась тр
аншейная земля, что никак не удавалось отчистить бурые пятна. Он втянул и
без того тощий живот, напряг ноги, выше поднял подбородок, чтобы хоть выпр
авкой слегка походить на героя.
Ц Хорош! Ц похвалил майор и крепко пожал ему руку.
Комиссар Гарбуз тоже откровенно разглядывал Ромашкина:
Ц Раздевайся. Снимай шинель, Ц дружески предложил комиссар.
Ромашкин смутился еще больше. Он не предполагал, что его так примут. Думал
, поблагодарят Ц и будь здоров! А тут вдруг: раздевайся. Он же не раздевалс
я почти полмесяца! Правда, все это время на нем был полушубок. Только собир
аясь в штаб полка, Василий решил надеть шинель. Казалось, в шинели он будет
стройнее, аккуратнее. И, переодеваясь, с отвращением увидел, какая на нем
мятая-перемятая гимнастерка. Предстать в ней сейчас перед командиром по
лка и комиссаром казалось просто невозможным.
Ц Может быть, я так?.. Ц пролепетал Ромашкин.
Ц Запаришься, у нас жарко, Ц резонно возразил комиссар. Ц Снимай!
Пришлось подчиниться. Василий беспрерывно одергивая гимнастерку, но он
а снова коробилась и будто назло вылезала из-под ремня.
Ц Ладно, не смущайся, Ц ободрил командир полка, Ц с передовой пришел, не
откуда-нибудь. Садись вот сюда, к столу.
И, едва он присел, опять загремел голос Гарбуза:
Ц Расскажи-ка о себе, добрый молодец. Мы, к стыду нашему, мало тебя знаем.
Ц Погоди, Андрей Данилович, Ц сдержал его Караваев. Ц что ты сразу за де
ло? Давай лейтенанту сто граммов поднесем: и с мороза он, и с Новым годом по
здравить надо, и за умелые действия отблагодарить.
Ц Согласен, Кирилл Алексеевич.
Ц Гулиев, флягу!
Чернобровый, со жгучими кавказскими глазами ординарец мигом оказался в
озле стола и налил в стакан.
Ц Пей, герой, согревайся, Ц сказал Караваев.
Василию вспомнилось, каким недопустимым проступком в училище считалос
ь «употребление спиртных напитков».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27