Сталин говорил негромко и спокойно, произносил фразы медленно, будто дик
товал машинистке. Ромашкин подумал даже, что Сталин говорит слишком медл
енно. Он будто подчеркивал каждую фразу. Слова выговаривал без затруднен
ия, по-русски правильно, и только в ударениях, в повышении и понижении тон
а проскальзывал грузинский акцент.
Василий проклинал снег, который повалил еще гуще и не давал ему возможно
сти рассмотреть Сталина. «Ну ничего, Ц надеялся он, Ц разгляжу, когда пр
ойдем у Мавзолея».
Сталин говорил о том, как трудно было бороться с врагами в годы гражданск
ой войны Ц Красная Армия только создавалась, не было союзников, наседал
и четырнадцать государств. Ленин тогда вел и вдохновлял нас на борьбу с и
нтервентами…
«…Дух великого Ленина и его победоносное знамя вдохновляют нас теперь н
а Отечественную война так же, как двадцать три года назад.
Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких за
хватчиков?
…Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, па
ртизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничт
ожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят пораб
ощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на св
оих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Б
удьте же достойны этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освобо
дительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужест
венный образ наших великих предков Ц Александра Невского, Дмитрия Донс
кого, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Ку
тузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»
И опять Ромашкин кричал «Ура!», пьянея от ощущения огромной силы своей ар
мии, частичку которой он представляет, от радости, что родился, живет, буде
т защищать такую великую страну, что участвует в таких грандиозных событ
иях.
Меньше всех видят, как происходит парад, обычно его участники. После кома
нды «К торжественному маршу!» Василий забыл обо всем, кроме равнения: хот
елось, чтобы его шеренга прошла лучше других, не завалила бы и не выпятила
сь. Он косил глазом, вполголоса командовал, пока не вышли на последнюю пря
мую. Где-то в подсознании пульсировала мысль:«Рассмотреть Сталина, расс
мотреть Сталина». Но, когда зашагал строевым, высоко вскидывая ноги, забы
л К об этом.
Вдруг у кого-то из краноармейцев в котелке заблямкала ложка. Василий не с
лышал оркестра, железное блямканье в котелке перекрыло все. Он похолодел
от ужаса, ему казалось, это звяканье слышат на Мавзолее и оно портит весь
парад. В этот момент Василий увидел человека, который слегка возвышался
над площадью и взмахивал руками Ц то правой, то левой. Василию показалос
ь, что он ищет, у кого стучит эта злополучная ложка. Человек один был виден
над головами марширующих и, несомненно, высматривал виновника. Только по
дойдя ближе, Ромашкин сообразил: «Это же дирижер!»
Василий спохватился, метнул глазами в сторону Мавзолея, но было поздно
Ц Сталина разглядеть не успел. А в голове мелькали какие-то цифры:«Семь-
десять пять…семьдесят шесть…» Когда и почему начал он считать? Лишь мино
вав трибуны и произнеся мысленно «сто шестьдесят», вспомнил:» Это я по по
воду того, что участники парада видят меньше всех. Вот отшагал я сто шесть
десят шагов, и на этом парад для меня закончен. Но какие это шаги! Это не шаг
и Ц полет! Кажется, сердце летит впереди и не барабан вовсе, а сердце отст
укивает ритм шага:«бум, бум!» Только проклятая ложка в котелке все подпор
тила».
Ромашкин поглядел на Карапетяна, Синицкого Ц они улыбались. И сам он тож
е улыбался. Чему? Неизвестно. Просто хорошо, радостно было на душе. Стук ло
жки, оказывается, никто и не слышал. Даже Куржаков посветлел, зеленые глаз
а потеплели, но, встретив взгляд Ромашкина, ротный нахмурился и отвернул
ся.
За Москвой-рекой, в тесной улочке, майор Караваев остановил полк. Пронесл
ось от роты к роте: «Можно курить», и сиреневый дымок тут же заструился над
шапками, запорошенными снегом. Позади, на Красной площади, еще играл орке
стр Ц там продолжался парад.
Четыре девушки в красноармейской форме шли по тротуару. Карапетян не мог
упустить случая познакомиться. Он шагнул на тротуар, лихо откозырял и сп
росил, играя черными бровями:
Ц Разрешите обратиться?
Ц Это мы должны спрашивать: вы старший по званию, Ц сказала голубоглаза
я, у которой светлые локоны выбивались из-под шапки. Другие девушки хихик
нули. Только одна, ладная, стройная, с ниточками бровей над карими глазами
, осталась серьезной и больше других приглянулась Ромашкину. Синицкий и
Сабуров шагнули на подкрепление Карапетяну, а Василий подошел к строгой
девушке:
Ц Здравствуйте. Как вас зовут?
Ц Вы считаете, сейчас подходящее время для знакомства?
Ц А почему бы и нет?
Ц В любом случае наше знакомство ни к чему.
Ц Потому что я иду на фронт?
Девушка грустно поглядела ему в глаза, непонятно ответила:
Ц Мы никогда больше не встретимся. Ц И добавила, чтобы не обидеть: Ц Не п
отому, что вас могут убить. Просто ни к чему сейчас эти знакомства. Ц Она п
омедлила и явно из опасения, что лейтенант неправильно ее понял, сказала:
Ц А зовут меня Таня.
Ц Где вы живете?
Ц Здесь, под Москвой, в лесу. Нас отпустили на праздник домой, я москвичка.
Скоро тоже поедем на фронт.
Ц Может быть, там встретимся?
Таня покачала головой.
Ц Едва ли.
От головы колонны донеслось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27