К этому ощущению невозможно привыкнуть, каждый раз оно проходит на уровне таинства, подсистемы «Фалангера» воспринимаются по отдельности: жарко дышит реактор, медленно выпрямляются ступоходы, со звоном отскакивают фермы стационарного обслуживания, сервоузлы, как мышцы, переполненные энергией, слегка дрожат в ожидании действия, с вибрирующим гулом сдвигаются защитные кожухи, открывая орудийные и ракетные порты…
Сонмище несвойственных для человека ощущений врывается в рассудок и внезапно обретает гармонию нечеловеческой мощи – пилот и машина теперь единый кибернетический организм…
– Глеб, не дури! – Голос комбата, транслируемый системой связи, вторгся в мысли чужеродной нотой, прозвучал громко, требовательно, пытаясь вернуть разум Дымова в серость безысходных будней, отнять у него право догореть дотла, перейти на качественно иной уровень бытия, поставить, наконец, точку и больше не возвращаться в унылую реальность.
– Ноль семнадцатый, завершена загрузка и тестирование подсистем, – машинально ответил Глеб. Его пальцы уже скользили по усеянным текстоглифами[10] широким подлокотникам кресла; пилот-ложемент повернулся, центруясь относительно рубки, включились десять голографических экранов, обеспечивающих стопроцентный сферический обзор.
– Глеб, я только что получил сообщение по ГЧ! Флот Колоний начал штурм Солнечной системы! Ты понимаешь, что это значит?! Война завершена, капитан! Нам больше не нужна эта планета! Все кончено. Дымов, ты слышишь меня?! Сегодня в бой идут «Одиночки». Мы остаемся!
– Извини, командир, – хрипло ответил Глеб. – Тут каждый решает за себя. – Он временно отключил внешний канал связи, машинально завершая процедуру подготовки к бою.
Глеб знал, что рано или поздно этот день наступит. Не чаял, конечно, дожить до него, вернее сказать, надеялся, что полное, окончательное перерождение произойдет раньше, и сейчас на краткий миг пришла озлобленная растерянность.
Глеб? Что происходит?
Мысленный вопрос «Одиночки» ожег разум, и капитан не сразу нашелся, что ответить.
Ника меня не предаст, – промелькнула мысль.
Системы боевого искусственного интеллекта «Beatris-27DU» стали устанавливать на машины начиная с двести семидесятой серии. По количеству нейромодулей «Beatris» в разы превосходила своих предшественников – эта модель обладала беспрецедентными нейросетевыми мощностями, позволяющими киберсистеме сформировать и развить свой уникальный рассудок, но Глеб знал абсолютно точно: количество выпущенных кристаллосфер ограниченно, они так и не попали в серию, им никогда не инсталлировались «синтетические сознания», – «Beatris-27DU» всегда работали в контакте с живыми пилотами.
Погибали ли они вместе с человеком или продолжали воевать – для Дымова оставалось загадкой.
В их дивизионе насчитывалось всего три «Фалангера» триста двадцатой серии, и ни один из них не получал критических повреждений в ходе боев, по крайней мере на его памяти.
– Слышала, что сказал комбат?
Женский голос, звучащий в рассудке, имя собственное, мысленно произнесенное Глебом, – ничто не являлось случайным, надуманным или навязанным посторонней волей. Ментальная связь между человеком и системой искусственного интеллекта серв-машины возникает не сразу, не вдруг. «Одиночка» читает память пилота, адаптируется к его образу мышления, ищет в глубинах сознания облик, вызывающий положительную ответную реакцию, и формирует некий абстрактный, нематериальный аватар, виртуальный образ, который мысленно воспринимает пилот.
В случае с Дымовым основой для создания аватара стал образ девушки по имени Ника – его первая и единственная юношеская любовь, память о которой материализовалась спустя много лет, на уровне нейросенсорного контакта с искусственным интеллектом серв-машины.
Выбор «Одиночки» нельзя назвать случайным. Поиск нужного образа в памяти пилота являлся одной из функций программного модуля адаптации и частью созданного для машины инстинкта самосохранения. Пилот воспринимал образ, пожертвовать которым он бы не сумел в самой тяжелой ситуации. Первые бои, пока кибернетическая система машины только начинала накопление боевого опыта, пока шла ментальная притирка между человеком и искусственным рассудком «Одиночки», правильно подобранный аватар помогал выжить им обоим, ну а дальше…
Дальше их затягивала пучина нейросенсорного контакта. Модуль искусственного интеллекта обретал индивидуальность, основанную на чертах характера пилота, а человек постепенно начинал отождествлять себя с сервомеханизмом, подвергая машину лишь разумному риску…
Конец войне… – Глеб мысленно усмехнулся. – Хорс с Перегудовым тешат себя мечтами. Они думают, что тридцатилетнее противостояние можно остановить либо повернуть вспять. Ничего подобного. Пусть Флот Колоний прорвется к Земле, но что это изменит? Тысячи отдельно дислоцированных гарнизонов, сотни планетарных баз периферии, армады машин, сосредоточенные вне границ обитаемого космоса, не пострадают от удара, нанесенного по Солнечной системе, которая давно – лишь символ. Альянс восстанет из пепла, как мифический феникс. Жаль, конечно, старушку Землю, но ее оккупация ничего не изменит, лишь придаст новый импульс войне, окончательно освободит искусственные разумы от диктата горстки сумасшедших стариков, засевших в генштабе.
Все системы «Фалангера» реактивировались.
– Твое решение, Глеб? – спокойно осведомилась Ника.
– Боевая задача загружена? – В его мысленном ответе все еще звучал отголосок раздражения, испытанного при разговоре с комбатом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14