Одет он был во что-то ярко-синее Ц та
кого цвета я на нем еще не видела. Короткий пиджак из блестящей почти как м
еталл ткани, с кружевными аппликациями в форме цветов. Сорочка, как обычн
о, с кружевами в стиле семнадцатого века, но сегодня она была сочного темн
о-синего цвета, до самого пышного высокого воротника, обрамляющего лицо;
кружева выплескивались и из рукавов, прикрывая верхнюю часть изящных бе
лых кистей.
В руке он держал пустой бокал, вертя его ножку в пальцах и глядя, как прело
мляется в хрустале свет. Он не мог выпить больше глотка вина за раз и очень
об этом печалился.
Метрдотель подвел меня к нему. Жан-Клод поднял на меня глаза, и при виде ег
о лица у меня стеснилось в груди, вдруг стало трудно дышать. Глаза Жан-Кло
да из-за синих кругов под ними стали еще синее, уже не цвета полночного не
ба, а кобальтовые, как хороший сапфир. Но никакой камень не мог содержать в
себе столько разума, темного знания. Приближаясь к нему, я задрожала под е
го взглядом. Не от холода, не от стpaxa Ц от предвкушения.
Идти на каблуках да еще в платье с боковыми разрезами Ц это искусство. По
ходка должна быть размашистой и расслабленной, с покачиванием бедер, ина
че платье запутается в ногах и подвернувшийся каблук свихнет лодыжку. Ид
ти надо так, будто знаешь, что в этом наряде у тебя потрясающий вид и иного
быть не может. Усомнишься в себе, потеряешь на миг уверенность Ц тут же гр
охнешься на пол и превратишься в тыкву.
Многo лет я не умела носить каблуки и вечерние платья. Жан-Клод за месяц на
учил меня тому, чему мачеха не могла за двадцать лет.
Он встал, и я не возражала, хотя однажды когда-то испохабила свидание, вст
авая каждый раз, когда он вставал из-за других девушек за нашим столом. Во-
первых, я с тех пор помягчела, во-вторых, так мне был виден весь его наряд.
Штаны были из черного полотна, гладко прилегающие, настолько, что было по
нятно Ц под ними ничего, кроме его самого. Черные сапоги до колен из похож
ей на креп кожи, морщинистой и нежной.
Он скользнул ко мне, и я стояла, глядя, как он идет. Я все еще наполовину боял
ась его. Боялась того, как сильно я его хочу. Как кролик, пойманный фарами м
ашины, застывший в ожидании смерти. Но разве у кролика так колотится серд
це, все сильнее и сильнее? Разве душит его собственное дыхание в горле? Ока
тывает ли его восторг страха, или просто приходит смерть?
Жан-Клод обнял меня, притянул к себе. Бледные руки, скользнувшие по моим о
бнаженным плечам, были теплы. Он питался сегодня, одолжил чье-то тепло. Но
его отдали добровольно, даже охотно. Принц Города никогда не выпрашивает
доноров. Кровь Ц почти единственная телесная жидкость, которой мы не об
менивались.
Я запустила руки под шелк его сорочки, под пиджак. Я хотела растаять всем т
елом от его краденого тепла. Хотела провести руками по шероховатому поло
тну, столь контрастному гладкому шелку. Жан-Клод Ц он весь, даже его одеж
да, Ц это всегда праздник чувственности.
Он нежно поцеловал мои губы Ц мы уже знали, что помада мажется. Потом он н
аклонил мне голову набок, его дыхание коснулось моего лица, далее шеи Ц к
ак струйка огня до коже. И он произнес прямо над моим бьющимся на шее пульс
ом:
Ц Ты сегодня прекрасна, mа petite.
И нежно прижался ко мне губами. Я судорожно выдохнула и отодвинулась.
Таково было приветствие у вампиров Ц легкий поцелуй в пульс на шее. Жест,
принятый лишь среди самых близких друзей. Знак огромного доверия и нежно
сти. Отклонить его Ц значит показать, что ты очень злишься или не доверяе
шь. Мне все еще казалось, что это приветствие слишком интимно для обществ
енного места, но я видела, как Жан-Клод приветствует так других и как возн
икают драки из-за отказа. Древний жест, уходящий корнями в обычай. Сейчас
он превращался в щегольское приветствие у эстрадников и прочей подобно
й публики. По-моему, все же лучше, чем целовать воздух возле лица.
Метрдотель держал мой стул. Я махнула ему рукой, что не надо. Это был не фем
инизм, просто недостаток грациозности. Мне никогда не удавалось придвин
уться к столу так, чтобы стул не въехал мне по ногам или чтобы не оказаться
так далеко от стола, что потом приходилось подтаскивать стул самой. Так ч
то черт с ним, как-нибудь сама справлюсь.
Жан-Клод смотрел, как я воюю с креслом, улыбался, но не пытался помочь. В это
м я его все же переломала. Он грациозно занял свое место. У него франтоваты
е движения, и он ловок, как кошка. Даже в минуты отдыха ощущалось присутств
ие мышц под кожей, чего-то абсолютно мужского. Раньше я думала, что это вам
пирская иллюзия, но нет, это был он.
Такой он был.
Я покачала головой.
Ц Что случилось, mа petite?
Ц Я чувствовала себя Золушкой на балу, пока тебя не увидела. Теперь я как
одна из злых сестер.
Он добродушно сказал:
Ц Ма petite, ты прекрасна и знаешь это. Должен ли я тешить твое тщеславие, повт
оряя эти слова?
Ц Я не напрашивалась на комплимент. Ц Поглядев на него, я снова покачал
а головой: Ц Ты сегодня потрясающе выглядишь.
Он улыбнулся, склонив голову набок, волосы упали вперед.
Ц Merci, та petite.
Ц А волосы ты развил перманентом? Ц спросила я. Ц Выглядят великолепн
о, Ц поспешно добавила я, и так оно и было, но все же я надеялась, что это не п
ерманент. Мне нравились его кудри.
Ц Если бы так, что бы ты сказала?
Ц Если бы так, мог бы просто ответить «да». А ты меня дразнишь.
Ц Ты бы горевала, если бы моих кудрей не стало? Ц спросил он.
Ц Я бы могла сделать для тебя то же самое.
Он сделал страшные глаза, изображая ужас.
Ц Только не твою корону, mа petite, mon Dieu
О боже (фр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130