Потом мы подъехали к воротам. Черт побери, об этом я не подумал. Другие тоже — ворота застали нас врасплох. Я посмотрел на Венди.
— Могу попытаться отключить сигнализацию, но не знаю, не поменяли ли они чего-нибудь в системе, — сказала она.
— Я знаю не больше тебя. — Открыв дверцу, я вышел из машины, с удовольствием потянулся и показал Венди на ворота. — Попробуй…
Она вышла и тоже потянулась, затем подошла к столбу и приложила ладонь к пластинке сенсора. Ворота что-то пропищали. Венди ответила. Открылась заслонка клавиатуры. После нескольких секунд манипуляций Венди обернулась и послала нам короткую торжествующую улыбку. «Бедный Даркшилд, — подумал я. — Молись, чтобы именно я тебя убил». Венди вернулась к нам легкой пританцовывающей походкой.
— Они въехали на территорию двадцать минут назад, — сказала она тем особым тоном, который отличает склонных к жестокости людей. Венди мне никогда не нравилась, все те несколько часов, которые я ее знал, и теперь это чувство лишь подтвердилось и усилилось. — Систему они не перенастраивали, не было времени… — Она неприятно улыбнулась — верхняя губа чуть приподнялась и дрогнула, обнажив зубы.
— Разве что они специально запрограммировали систему именно так, чтобы ввести нас в заблуждение, — возразил я.
— У них не было времени. А впрочем — какая разница? Мы ведь все равно отсюда не уедем?
— Да, ты права. Поехали…
Я сел первым, подождал, пока хозяйка усадьбы тоже сядет, включит двигатель и пересечет невидимую границу ворот, и сказал:
— Останови. — Она послушно подчинилась. — У меня нет никакого плана, а у тебя? — — Я обернулся и посмотрел на сержанта. Тот покачал головой. Я повернулся к Венди: — В таком случае действуем так: ты останавливаешь машину в таком месте, чтобы мы могли выйти перед домом, не в буквальном смысле, просто, чтобы ты могла проехать возле дома и чтобы нас с тобой в это время уже не было. Мы пешком отправимся к Проходу. А ты, когда минуешь дом, загороди машиной дорогу, естественно, там, где ее нельзя будет объехать. И на этом для тебя все. А! Если после этого еще не будет слышно выстрелов или торжествующего смеха Даркшилда, попробуй найти и выпотрошить тот ящик с оружием, а потом очень осторожно двигайся в сторону Прохода. Но действительно осторожно. — В ее глазах я видел такое возбуждение, что начал сомневаться, слышит ли она вообще, что я говорю. — Послушай, ты мне не нравишься, я тебе не нравлюсь, но я тебя не застрелю, а Шелтон — вполне может. Даркшилд — наверняка. И кто бы там еще ни был — тоже. Понимаешь? Пойми, самое главное сейчас — отрезать их от системы управления Проходом. Если они не пройдут, то рано или поздно мы или кто-то другой до них доберемся и разорвем в клочья. Если же им удастся смыться, то о нашей мести можно будет забыть. Понимаешь? — Она молчала. Я почувствовал, что еще немного, и я взорвусь. И тут же понял, что я идиот. Схватив Венди за запястья, я сказал сержанту: — В багажнике должна быть какая-нибудь веревка. А если нет — пожертвую рукавом рубашки, мне совершенно не хочется, чтобы она ради своей собственной мести позволила им сбежать на другую сторону.
— Ты прав. — Кашель начал со стоном выбираться из машины.
— Нет, я ничего не стану делать без вашего согласия! — крикнула Венди.
В обычной ситуации я бы ей не поверил, но она не дергалась и не вырывалась, будучи в состоянии сдержать свои эмоции, что свидетельствовало в ее пользу. Я отпустил ее руки.
— Если ты все испортишь, — сказал я, — клянусь, я готов всю оставшуюся жизнь потратить на то, чтобы придумать самую изощренную месть, а затем привести ее в исполнение. Я очень упрямый.
Венди кивнула и театральным жестом потерла запястья, но я промолчал. Она снова повернулась к рулю, и машина поехала дальше. Передвинув револьвер на живот, я открыл окно со своей стороны лишь затем, чтобы вдохнуть сухой разогретый воздух; мы въехали между двух рядов деревьев, по крыше и стеклам машины побежали тени. Венди ехала медленно и тихо. Неожиданно она вытянула вперед палец:
— Проход — там. Это называется «индейская тропа» — идите прямо на солнце. — Я потянулся к ручке. — Нет, подождите, — удержала она меня. Мы проехали еще примерно полкилометра. Она замедлила ход, но не остановила машину. — Ну давайте прыгайте, если кто-то нас слышит, пусть не знает, что я останавливалась.
Я кивнул, открыл дверцу и выпрыгнул наружу. Нога угодила на угловатый камень, подвернулась, и я рухнул в дорожную пыль. Неплохое начало. Заднее колесо машины едва не размозжило мне пальцы. Я не успел вскочить настолько быстро, чтобы сержант не увидел своего бывшего подопечного, которого учил в том числе и выпрыгивать на ходу из автомобиля, лежащим в пыли после выхода из едва ползущего «матадора». Кашель воздержался от комментариев, но взгляд его был полон осуждения.
— Идем индейской тропой, — сказал я, показывая на солнце. — Тот пустой пистолет у тебя? — Он не удостоил меня даже кивком. — Ну тогда пошли, — бодро бросил я.
Мы маршировали минут двадцать. Впрочем, это трудно было назвать маршем — местность напоминала лунную поверхность, какой она могла бы выглядеть при наличии кислорода в атмосфере и растительности — канавы, ямы, кусты, перелески, а в них канавы, ямы и кусты. В такой местности легко расставить посты, легко организовать электронную сеть тревожных датчиков, легко разбросать мины и прочие ловушки; на такой местности легко все, за исключением, естественно, посадки пассажирского челнока весом в восемьдесят тонн. Мы передвигались со скоростью улитки именно из опасений, что приведем в действие сирену или пересечем луч лазерного датчика;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119