— рявкнул я, обращаясь к бутылке. В ней оставалось слишком мало для того, чтобы осмелиться возражать, и она послушно поделилась со мной содержимым. Наверху лестницы появилась Пима с Фебой у ноги. Они медленно спустились вниз. Феба мимоходом потерлась о мой ботинок и вышла в сад. Пима остановилась у двери в прачечную, встряхнула комом простыней, который держала в руке, и спросила:
— Кто-то у нас был, да?
— Да, — угрюмо буркнул я. — Представь себе — нас посетил внук того типа, который меня придумал.
— Дурак, что ли?
— Именно! Является непонятно кто и…
— Я говорю о тебе, — прервала она меня и скрылась в прачечной. Мою попытку объяснить ситуацию заглушил треск дверцы утилизатора, шум воды и голос Пимы, тихо напевавшей себе под нос.
— Не идешь спать? — спросила она, снова появившись в гостиной.
— Расхотелось…
— А я с ног валюсь, — призналась она. — Завтра расскажешь… Только-о-о… — зевнула она во весь рот, — … все и всю правду…
Я кивнул, мысленно пообещав ей поступить именно так, и, глядя, как она поднимается по лестнице, подумал о том, насколько симпатичнее бы я выглядел, если бы был в состоянии столь изящно преодолевать ступеньку за ступенькой, даже будучи смертельно уставшим… Потом я точно так же наблюдал за Фебой, которая поднималась по той же лестнице, оставляя на ступеньках капельки молока. В отличие от Пимы, она не послала мне с верхней площадки воздушный поцелуй, но ее явно ждали семейные обязанности, пищавшие так, что слышно было даже внизу. Я точно знал, когда Феба появилась на своей подстилке, поскольку писк усилился и тут же стих, сменившись аппетитным чавканьем.
На экране компа все так же виднелась надпись, которой я намеревался расплатиться со своим удивительным гостем. Я подошел к клавиатуре и некоторое время забавлялся, меняя шрифты — курсив, готика, хэнли, техник, деко-олд, прагма. Красивее всего это ироничное посвящение выглядело в виде узелкового письма. Идиотизм. Я стоял над клавиатурой, словно собака над гнездом куропатки, и палец мой дрожал от желания набрать некую последовательность слов, но я все же удержался от того, чтобы расширить свои познания о реальном или мнимом деде. В конце концов я вытащил диск и бросил его в груду других, где он тотчас же затерялся и исчез из моего поля зрения. Если бы я в этот момент стоял на весах, то, несомненно, мог бы взвесить собственное облегчение, но прежде чем дойти до ванной, я свернул на кухню за льдом и заинтересовался селедочным салатом. А потом кто-то известил о своем приходе. Был уже почти час ночи. Я проигнорировал звонок, заканчивая вылизывать миску. Селедка не та еда, после которой особо хочется беседовать. Но стоявший за дверью не имел об этом понятия. Звонок раздался снова; я подошел к домофону и произнес, тщательно деля слова на слоги:
— Квартира семьи Йитс. Хозяев нет дома. Просьба записать сообщение и, если необходимо, оставить свой номер телефона. Спасибо.
Я отошел от микрофона, и тут же кто-то постучал в окно. Я посмотрел через плечо на пришельца. Не могло быть никаких сомнений в том, где он работает, — как пить дать, полицейский. Что им от меня нужно в такое время? Я показал большим пальцем, что уже иду открывать, и вдруг… Вдруг мне пришло в голову, что сейчас я узнаю, что из ближайшего сумасшедшего дома сбежал тридцатипятилетний мужчина, у которого в воображении реальный мир перемешался с миром литературного вымысла. Мысленно представляя себе подобную картину, я подошел к двери и распахнул ее настежь. И сразу же мои надежды рухнули, словно брюки, у которых не выдержали подтяжки.
Первым вошел Дэниел Рейван, которого звали за глаза Взятка, а за ним — тот, что стучал в окно, незнакомый мне субъект. Рейван был в этой паре главным, и это бросалось в глаза, как, впрочем, и сам Взятка. Его хитренькая мордочка имела цвет выцветшего асфальта, впрочем, видом она напоминала тот же асфальт, по которому к тому же проехал танковый батальон. Дуг, увидев его впервые, заявил, что если бы Взятка был актером, то, если бы он хотел сыграть роль старика, ему пришлось бы смывать грим. Ник же добавил, что отец Рейвана, вероятно, проклял аистов, едва взглянув на новорожденного. Внешность второго посетителя была столь же нетипичной — самой выдающейся деталью его лица был выдающихся размеров нос, торчавший между близко посаженными глазами. Он все время смотрел себе под ноги, словно опасаясь споткнуться. Наклоненный вперед лысый череп вместе с носом напоминали корпус морской яхты с килем. Он довольно ловко рассекал этим сооружением воздух перед своей грудной клеткой, что отнюдь не придавало ему уверенности при ходьбе. Взятка бесцеремонно упал в кресло и закурил сигарету, которую взял из моей пачки.
— Можешь взять эту пачку себе, — сказал я ему. — Магазины сейчас закрыты…
Он прекрасно понял, что я хотел этим сказать, но если в глубине души у меня и теплилась надежда, что мне удастся смутить Рейвана напоминанием о его любви собирать дань с владельцев магазинов, то она тут же пропала, точно так же, как и та, что была у меня три минуты назад.
— Спасибо, — буркнул он, выпуская большое облако дыма. — Мы просто проходили мимо…
— Я поблагодарил бы бога, но, как я вижу, он зазевался, и вы свернули?
Наивный. Чтобы разозлить Взятку, нужно вылить на него ведро помоев, отвергнутых свиньями.
— Тебе говорит что-нибудь фамилия…
— Ничего.
— … Пламбир?
Я сел в кресло и закинул ногу на ногу, но тут же сменил позу.
— Он притворяется, будто волнуется, чтобы мы подумали, что это не так, — сообщил напарнику Взятка.
Я посмотрел на второго и показал ему на диван:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119