— Но что… — выдавил Лонгфелло.
— Погоди, опиши Даркшилда, — потребовал я.
— Ну… Довольно высокий, нормальный, то есть пропорциональный, вес, темные волосы…
— Шрамы? — не выдержал я.
— Шрамы? — задумчиво повторил он. — Нет, не видел, но я с ним в баню не ходил… — Он оттянул воротничок форменной рубашки и поскреб шею. Я не отрывал взгляда от его губ. — На лице — есть, то есть не шрамы… — Я ощутил возбуждение, которого не смогла бы оспорить даже женушка Олдоса. — Есть родинка на виске, ну и на ухе. — Он схватился за мочку своего уха и дернул вниз. Краем глаза я заметил, как подпрыгнул Будда. — Но шрамов я не видел…
Облегченно вздохнув, я откинулся на спинку стула и улыбнулся сержанту. Тот смотрел на меня, не понимая, что является причиной моего радостного настроения. Я подмигнул ему, и кроме непонимания на его лице появилась еще и растерянность.
— У одного из тех, кого я… — я посмотрел на Будду и поправился: — … кого мы разыскиваем, есть родинка на виске и небольшое овальное родимое пятно в нижней части ушной раковины. Если это он, то, значит, нам повезло. Можешь показать его нам на мониторе?
— Хм… Наверное, да… Пошли к дежурному…
— Но так, чтобы он не видел! — предупредил я.
— Ладно.
Он вышел первым и зашагал по коридору. В нише с зевающим дежурным, который даже не счел нужным встать, сержант Лонгфелло жестом предложил ему подвинуться, постучал по клавишам и кивнул мне. Я повернулся к Будде и взглядом показал ему на экран. Он сделал два шага, изогнул шею и несколько раз энергично кивнул. Я облегченно вздохнул. Наконец у нас был след, и притом не какая-то тонкая ниточка, которую еще нужно было бы тщательно проверять, на расстоянии протянутой руки от нас находился Ласкацио Первый или Второй, наш или чужой, но кто-то из них наверняка. Махнув рукой, я вышел из ниши, и мы молча вернулись в нашу комнату. Еще до того, как мы перешагнули порог, у меня во рту уже была сигарета, первая, оказавшаяся приятной на вкус по эту сторону мира. Я подождал, пока Будда закроет дверь.
— Я намерен пойти к Даркшилду, — сообщил я, глядя на Кашля.
Тот поднял бровь, но не удивился и не испугался. Некоторое время он думал, глядя в пол.
— Могу записаться к нему с докладом, а потом возьму с собой тебя; прежде чем кто-либо успеет возразить, мы будем уже в кабинете. Но что дальше?
— Мне нужно какое-нибудь оружие, я должен, буду должен выбить из него немало тяжелых признаний. Без аргументов не обойтись.
— Может, лучше поймать его вне части? — вмешался Будда. Если не считать информации о наших родственных отношений, до сих пор он не произнес ни слова. — Здесь он не будет нас бояться. — Он описал круг рукой. — Вокруг полно подчиненных, он будет рассчитывать, например, на подходящий случай — кто-нибудь войдет в кабинет или еще что, кроме того, мы не сможем ни стрелять, ни… Нам придется говорить шепотом, чтобы никто нас не подслушал, а ему достаточно будет крикнуть… Нет, тут у нас ничего не получится.
Я немного подумал.
— В принципе, ты прав. С другой стороны — у меня такое предчувствие, что нам нужно спешить. И еще одно — мне кажется, что поскольку именно здесь он чувствует себя в полной безопасности, наша атака может застать его врасплох.
Я посмотрел на Лонгфелло, он в свою очередь посмотрел на Будду, затем перевел взгляд на меня.
— В принципе, вы оба правы. Лучше всего было бы попытаться один раз так, а другой так… — Он снова почесал шею. — Но… — Он на мгновение замер. — Подождите, я проверю, когда он бывает на службе, ладно?
— Хорошо, — согласился я. — Ага, если удастся, проверь еще, не брал ли полковник в этом году длительный отпуск, примерно с марта по июнь.
Кашель выбежал из комнаты. Я затушил сигарету и поискал в пачке новую, но это была последняя «марльборо». На столике лежали забытые кем-то «вкусовые», к счастью, я предварительно проверил — они должны были создавать иллюзию поедания бифштекса. Я едва не сплюнул от отвращения. Будда долго и шумно прочищал свои дыхательные пути.
— Послушай… — не слишком оригинально начал он.
— Заткнись.
— Дай мне…
— В морду?
— Сука…
— А я Оуэн.
— Ты можешь заткнуться хоть на секунду?!
Я повернулся и вышел. Подойдя к автомату, я взял еще две пачки «марльборо» без вкусовых добавок. Выбор в этом автомате был богаче, он предлагал еще знакомую мне клубнику, огурцы с медом, морковь со сметаной, ананасы, мусаку, суши и два незнакомых мне блюда — нидзаку и сморогорщ. Я поклялся, что не уеду отсюда без нескольких пачек самых «аппетитных» сигареток, представляя себя лица гостей, которые после первой затяжки — что пережил и я сам — начнут сомневаться в собственном умственном здоровье. Я рассмеялся. Кто-то сзади положил руку мне на плечо и попытался развернуть к себе. Сопротивляться я не стал. Будда.
— Извини. Капитуляция без каких-либо условий. Угу?
Некоторое время я наслаждался ситуацией, затем кивнул.
— Вижу, ума тебе все же хватает, — сказал я, не собираясь столь быстро дать себя задобрить. — До тебя дошло, что ты имеешь дело с человеком — знаю, в это трудно поверить, гениев плохо видно вблизи, — который никогда не ошибается. Я говорю о себе. И если ты еще не созрел до того, чтобы это признать, — уходи. Я сам понесу тяжкое бремя непогрешимости, и только я знаю, насколько это порой бывает болезненно.
Он схватился за челюсть, словно за рожок с мороженым, и зашипел от боли. Я широко улыбнулся. Будда отпустил подбородок и быстро вздохнул несколько раз, словно гасил потоком воздуха пожар в гортани.
На этот раз я не собирался приходить ему на помощь, лишь с легкой иронией посмотрел на него, а затем вернулся в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119