— Скафандр! — взвизгнул я, обрызгав слюной забрало. — Спаси меня от бомбежки!
Думаю, умный костюмчик и без моего визгливого приказа сообразил бы вздуться пузырями. Надулся шлем, отдалив от лица оконце прозрачного забрала, вспухло вокруг туловища, рук, ног, пальцев. Со стороны я, наверное, выглядел карикатурным толстяком. Только некому было пялиться на меня со стороны. В здешней стороне я один homo sapiens, венец, блин, вселенской природы.
— Бац! Бац! Бац-ац-бац… — камни и камушки молотили по вздутиям бронепласта. Барабанная, блин, какофония, казалось, продолжалась вечность, а на самом деле меньше стандартминуты. Скафандр засек начало бури и вел на прозрачке забрала временной отсчет. И я, идиот, поначалу думал, что он, ха, отсчитывает часы, правда! Ветер прекратился столь же внезапно, как и возник, когда цифру «56» на забрале сменила цифра «57». Я вздохнул с облегчением, синхронно зашипел скафандр, выпуская лишний воздух из пузырей-вздутий, а клей на ляжках высох и осыпался пудрой.
— Дай попить, — попросил я.
В губы мягко ткнулась гибкая трубочка, я поймал ее зубами, засосал хороший глоток, разжал челюсти, и трубка втянулась туда, откуда вытянулась.
— Нос чешется, — пожаловался я.
Та же трубочка вновь возникла, изогнулась, почесала торцом кончик носа и вдруг…
Ненавижу! Ненавижу эти треклятые «вдруг»! Только вздохнешь спокойно — и «вдруг»… Из-за этих чертовых «вдруг» нельзя доверять даже самым совершенным роботам. Машины, увы, частенько дают сбои в нештатных ситуациях. Вот сейчас, к примеру, я заметил, как из якобы булыжника, у подножия оседланной мною глыбы, полезли серпы-жвала, я уже сообразил, что в гальку зарылась, спрятавшись от урагана, сороконожка, а скафандр еще не фиксирует опасность! В прошлый раз засек гадину, а сейчас — фиг!..
— Блин!.. — я подскочил будто ошпаренный, забалансировал, стоя на тонком гребне, наметил цель для прыжка, страшно похожую на постамент питерского Медного всадника, господствующую на местности суперглыбу, развернулся к цели, оттолкнулся и приказал, взлетая: — Активизировать дезинтегратор! Доложить вслух об исполнении!
— Докладываю: все тип-топ, Жаба! Дезинтегратор активизирован, — бжикнуло возле уха, между правым глазом и забралом возник окуляр с перекрестьем. С треском затвердел бронепласт, выпрямляя указательный палец правой руки. — Нормалек. Жаба! — Г-образный ствол, диаметром ноль-пять сэ-мэ, благополучно вылупился из навершия шлема. — Ствол сориентирован по взгляду твоего правого глаза. Преодолевая сопротивление напальчника, сгибаешь правый указательный палец и дезинтегрируешь выбранный участок неживой материи. Все проще простого.
Все прочее оружие, кроме дезинтегратора предметов, аннулировали из арсенала скафандра на этапе подготовки акции. Смутно помню, что согласился с этим пренепременным условием. Мои чертовы наниматели, видите ли, опасаются, что, вооруженный до зубов, я могу нечаянно угробить искомый живой объект. Нанимателей, ясен перец, не помню ни фига, но знаю, блин, об их опасениях и помню, черт, что я, идиот, удивительно легко согласился с шаткими оружейными доводами. А также помню, что и про сороконожек, и про птеродактилей не было сказано ни слова. Наниматели сочли возможным ограничиться пространным: «местная примитивная фауна», а я, дурак, проглотил словечко «примитивная» с надменной улыбкой венца природы. Дурак самонадеянный! Кретин! Идиот!
— Спокойнее, Жаба! Не кори себя. На ошибках учатся, помни и об этом, ладно? Я, кстати, тоже учусь по ходу дела. Раньше я самонастроился на фиксацию только значительного движения окружающих живых объектов, теперь же фиксирую и малое шевеление живого.
Опускаясь плавно на глыбу-постамент, спрашиваю:
— Неужели так трудно было сразу следить за всем живым?
— Трудно. Слишком до фига биологии вокруг.
Неужели?.. Прищурив левый глаз, осматриваю местность сквозь перекрестие прицела… Ядрена-Матрена! Это ж надо, а? Две трети камушков размером с мой кулак, оказывается, покрыты лишайником-хамелеоном. Прицел так устроен, что при взгляде сквозь его перекрестье все живое начинает светиться. Лишайники светятся ярко-ярко. Столь же ярко пылают неподвижные зигзаги сороконожек на поверхности. Сороконожки, закопавшиеся в гальку, сквозь каменную мелочь просвечивают тускло, однако и их видно. И само собой, чем ближе они подбираются к поверхности, тем их видно отчетливее… Ишь, как наружу-то лезут! Как дождевые черви на Земле-матушке после дождичка. Видать, привыкли от ураганов прятаться, зарываясь, а едва перестают гонимые ветром камушки стучать друг об дружку, так они лезут обратно, выкатываются, сволочи. Вылезут и замирают, гадины, подвернув под себя ножки, готовые к прыжку в любую секунду.
Оборачиваюсь, смотрю назад. Сзади, откуда я прискакал, сороконожек — и ярких, уже выкатившихся, и тусклых, еще выкатывающихся, — гораздо меньше. И чем дальше назад, тем их меньше. Прям хоть возвращайся… Черт! Что ж делать-то, а? Выходит, чем дальше вперед, тем опаснее промахиваться при прыжках с глыбы на валун, с валуна на глыбу. А на особенно низкорослые валуны лучше вообще не прыгать. Понятно, бронепласт защитит от защелкнувшихся жвал, но если тварюга многоногая на мне повиснет, то хрен ее стряхнешь. А ежели их до фига повиснет, как на том птеродактиле?.. Думай, Жаба, думай… Придумал!
— Скафандр, слушай сюда! Сумеешь настроить дезинтегратор таким макаром, чтоб валуны, взрываясь, разлетались осколками?
— Ты только не волнуйся, Жаба, но твой приказ, увы, невыполним.
— Блин! А чтоб рассыпались во все стороны, можно?
— Легко! Хочешь устроить решетчатую дезинтеграцию, сделаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59