Я выругалась.
Я уже собиралась позвать Камерона, когда наткнулась на еще одну ничем не примечательную папку. Графики дежурств, собрания, отпуска. Мое внимание привлекла приписка к копии какого-то отчета. Отчет был подготовлен Линксом для доктора Майкла Гриффена, а подписан Стадлером, Грейс Шиллинг, Линн и еще десятком незнакомых фамилий. По-видимому, вначале составители отчета отвечали на жалобы доктора Гриффена, что оба места преступления, особенно в квартире Зои Аратюнян, серьезно пострадали по вине первых полицейских, прибывших по вызову:
«Мы предпримем все меры, чтобы в дальнейшем доступ к местам преступлений был надежно и незамедлительно закрыт. Мы отдаем себе отчет, что из-за трудностей охраны это дело может быть раскрыто только с помощью экспертов. Постараемся оказать вам всемерное содействие».
Я позвала Камерона, и он тут же влетел в комнату. Подглядывал в окно? Да какая разница!
— Смотри, — я протянула ему отчет. — «В дальнейшем»? Вы что, настолько не верите в себя?
Он отложил папку.
— Ты просила привезти тебе все материалы дела, — отозвался он. — Мы готовы к любому исходу.
— А с моей точки зрения это выглядит иначе, — возразила я. — Речь идет о будущем месте смерти. Моей смерти.
— Ты видела их?
— Это ужасно. Хорошо, что теперь я все знаю.
Камерон начал собирать папки, складывать их в коробки и распихивать по пакетам.
— Все мы разные, — произнесла я.
Он замер:
— Что?
— Я думала, мы принадлежим к одному типу. Да, по фотографиям трудно судить, но все-таки ясно, что мы совершенно разные. Зоя была моложе и гораздо симпатичнее меня. Работала по-настоящему. Дженнифер выглядела как принцесса. До меня она бы не снизошла.
— Может быть, — грустно согласился Камерон, и я ощутила укол ревности и зависти. Он видел ее, разговаривал с ней. Знал, как звучал ее голос. Помнил характерные жесты, которые не опишешь в протоколе. — Все вы маленькие, — добавил он.
— Что?
— Невысокие ростом и худенькие, — пояснил он. — И живете в Северном Лондоне.
— Все ясно, — подытожила я. — За шесть недель погибли две женщины, а ты знаешь только, что убийца избегал рослых культуристок и не мотался по всей стране.
Камерон закончил складывать папки.
— Мне пора, — сказал он. — Скоро подъедет Линн.
— Камерон...
— Что?
— Я ничего не скажу твоей жене, Линксу и остальным.
— Вот и хорошо.
— Но могла бы.
— Так я и думал.
Теперь мы немного стеснялись друг друга. Мне было неудобно разговаривать с человеком, который видел меня голой, он стал мне противен. А еще меня смущало желание броситься в спальню, разрыдаться и долго лежать в постели, думая о смерти.
— Надя...
— Да?
— Прости за все. Все было так... — Он умолк, потер щеку ладонью, резко обернулся, словно боясь, что Линн уже пришла. — У меня есть еще кое-что.
— Что? — По тону я поняла, что новости не из приятных.
Он вынул из внутреннего кармана два сложенных вместе листка бумаги. Развернул их и распластал на столе.
— Мы перехватили их за последние несколько дней.
— Как?
— Одно прислали по почте. Второе бросили прямо в почтовый ящик.
Я уставилась на письма.
— Это пришло первым. — Камерон указал на листок, лежащий слева.
«Дорогая Надя, я хочу затрахать тебя до смерти. Подумай об этом».
Я ахнула.
— А это — два дня назад.
«Дорогая Надя, не знаю, что болтают тебе полицейские. Им не остановить меня. И они это понимают. Через несколько дней, через неделю или две ты умрешь».
— Я же обещал быть честным с тобой, — сказал Камерон.
— Знаешь, а я так радовалась, что письма больше не приходят. Думала, что он выбрал другую жертву.
— Прости. — Он снова оглянулся. — Надо перетаскать папки в машину, и поскорее. Мне очень жаль.
— Я умру, да? — спросила я. — Скажи правду.
Он уже подхватил коробку.
— Нет, что ты, — отозвался он, шагая к двери. — С тобой все будет в порядке.
Глава 13
— Я на Кэмденский рынок, — сообщила я. — Ухожу прямо сейчас.
Линн растерялась. Наступила суббота, едва минуло девять утра, а Линн, наверное, уже привыкла, что я валяюсь в постели до полудня. Последние два дня стали для меня кошмаром. Закрывая глаза, я снова видела фотографии. Спящая вечным сном Зоя, изуродованная Дженни. Я стояла перед Линн, уже умытая, одетая и непривычно приветливая, и собиралась уходить.
— Там же толкучка, — с сомнением отозвалась она.
— В самый раз. Толпа, музыка, дешевая одежда и украшения. Хочу накупить безделушек. А вы можете остаться дома.
— Конечно, я с вами.
— Приказ? Бедняжка Линн! Приходится ходить за мной по пятам, не грубить, ловко лгать. Наверное, скучаете по нормальной жизни.
— У меня все хорошо.
— Обручального кольца у вас нет. А парень?
— Есть. — Она снова покраснела, родинка ярко вспыхнула.
— Наверное, ждете не дождетесь, когда все кончится. Не важно как... Идем. Всего-то пять минут пешком.
* * *
Линн оказалась права насчет толкучки. Было жарко, небо выцвело, стало грязновато-голубым, Кэмденский рынок заполонили толпы народу. Линн явилась на дежурство в шерстяных брюках и высоких ботинках. На солнце она взмокла, волосы растрепались. Наверное, парится, со злорадством думала я. Я же нарядилась в лимонно-желтое платье без рукавов и сандалии, волосы собрала в хвост на макушке. И чувствовала себя свежей и легкой. Мы пробирались сквозь толпу, от тротуаров веяло жаром. Я вертела головой в приливе эйфории — давно я не видела столько людей сразу. Панки, байкеры, девушки в ярких платьях и пестрых юбках, мужчины с рябыми лицами и бегающими глазами, шныряющие всюду подростки — с той неловкостью в движениях, которая, слава Богу, теряется с возрастом. Я принюхивалась и улавливала запахи пачулей, травки, курений, ароматических свечей и самого обычного пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92