Инспектор Бирн и одна из женщин-офицеров вызвались проводить меня домой
, хотя я говорила им, что Адама там не будет и мне нужно лишь собрать вещи и у
йти. Они сказали, что им так или иначе нужно проверить квартиру, хотя они у
же пытались туда звонить. Им нужно было найти мистера Таллиса.
Я не знала, куда пойти, однако не стала говорить им об этом. Позднее нужно б
удет делать заявления, заполнять формы в трех экземплярах, встречаться с
юристами. Позднее мне придется подумать о своем прошлом и оказаться лиц
ом к лицу со своим будущим, попытаться выбраться из-под отвратительных р
уин моей жизни. Но не сейчас. Сейчас я просто отупело плелась вперед, пытая
сь строить фразы в правильном порядке, в ожидании, когда меня где-нибудь п
ристроят поспать. Я так устала, что могла бы уснуть стоя.

* * *

Инспектор Бирн втащил меня по лестнице вверх, к квартире. Дверь беспомощ
но болталась на петлях, выбитая Адамом. У меня подкосились ноги, но Бирн по
ддержал меня под локоть, и мы вошли внутрь, за нами последовала женщина-оф
ицер.
Ч Я не могу, Ч сказала я, резко остановившись на пороге. Ч Я не могу. Не мо
гу идти туда. Не могу. Не могу. Просто не могу, и все.
Ч Вам не нужно этого делать, Ч отозвался он и повернулся к женщине: Ч На
йдите, пожалуйста, для нее немного чистой одежды.
Ч Сумка, Ч сказала я. Ч Мне нужна только моя сумка. У меня там деньги. Бол
ьше мне ничего не нужно.
Ч И ее сумку.
Ч Она в гостиной, Ч подсказала я. Мне казалось, что меня вот-вот вырвет.
Ч У вас есть родные, к которым вы могли бы поехать? Ч спросил он, пока мы ж
дали.
Ч Не знаю, Ч слабым голосом проговорила я.
Ч Позвольте вас на пару слов, сэр? Ч Это была женщина-полицейский, на ее
лице застыло мрачное выражение. Что-то произошло.
Ч Что?..
Ч Сэр.
Мне стало все ясно. Знание прожгло меня, словно чистый поток ощущений.
Прежде чем они смогли остановить меня, я вбежала в гостиную. Мой прекрасн
ый Адам медленно покачивался на веревке. Я увидела, что он воспользовалс
я куском альпинистского шнура. Желтого. Рядом валялся стул. Адам был боси
ком. Я нежно прикоснулась к изуродованной ступне, потом поцеловала ее Ч
так, как в первый раз. Он был очень холодный. На нем были старые джинсы и выц
ветшая футболка. Я взглянула в распухшее, ставшее страшным лицо.
Ч Ты убил бы меня, Ч сказала я, глядя на него.
Ч Мисс Лаудон, Ч послышался рядом голос Бирна.
Ч Он убил бы меня, Ч сказала я ему, не отводя глаз от лица Адама, моего люб
имого. Ч Он сделал бы это.
Ч Мисс Лаудон, пойдемте отсюда. Все кончено.

* * *

Адам оставил записку. Это не было ни исповедью, ни попыткой объясниться. Э
то было любовное письмо. «Моя Элис, Ч писал он. Ч Видеть тебя значило бог
отворить тебя. Ты была моей самой прекрасной и последней любовью. Мне жал
ь, что ей пришлось завершиться. И вечность была бы слишком коротким време
нем».

Глава 40

Однажды вечером, несколько недель спустя, после всей суматохи, после пох
орон, раздался стук в дверь. Я спустилась, чтобы открыть. Это была Дебора, к
оторая выглядела очень привлекательной в юбке и темном жакете. На лице п
осле дня, проведенного в больнице, застыло усталое выражение. Мы смотрел
и друг на друга без улыбки.
Ч Мне следовало бы раньше связаться с тобой, Ч наконец проговорила она.

Я отошла в сторону, и она стала подниматься по лестнице вслед за мной.
Ч Я принесла тебе кое-что, Ч сказала она. Ч Вот. Ч Достала из пластиков
ого пакета бутылку шотландского виски. Ч И вот. Ч Она развернула вырезк
у из газеты и передала мне. Это был некролог по поводу смерти Адама. Его на
писал Клаус для газеты, которую я обычно не покупаю. Ч Я подумала, тебе мо
жет понравиться.
Ч Заходи, Ч сказала я.
Взяла виски, два стакана, вырезку из газеты и прошла в гостиную. Я налила н
ам по порции. Как всякий добрый житель Северной Америки, Дебора вернулас
ь на кухню, чтобы поискать лед. Я взглянула на вырезку.
Над самой заметкой была помещена фотография Адама, которой я прежде не в
идела. Он был запечатлен стоящим на склоне какой-то горы и улыбался в каме
ру, загорелый, без шапки. Как редко я видела его улыбающимся и беззаботным
. У меня в памяти он навсегда остался мрачным и напряженным. У него за спин
ой поднимались горы, которые напоминали море на японских гравюрах, горы,
снятые в момент своего сонного великолепия. Именно это мне всегда было т
рудно понять. Когда видишь фотографию, снятую высоко в горах, все на ней ка
жется таким ясным и красивым. Но все они говорили мне Ч Дебора, Грег, Клау
с и Адам, конечно, Ч что настоящие ощущения от пребывания в горах невозмо
жно запечатлеть на снимке: невероятный холод, борьба за каждый глоток ки
слорода, ветер, который угрожает поднять тебя и сдуть в пропасть, шум в гол
ове, медлительность и тяжесть в мозгах и во всем теле, а главное Ч чувство
враждебности, ощущение того, что это нечеловеческий мир, куда ты попал на
короткое время в надежде, что сможешь выжить в борьбе со стихиями и собст
венным физиологическим и психическим умиранием. Я смотрела в лицо Адама
и думала: кому это он улыбается? На кухне слышался звон льда о стекло.
Текст Клауса сначала заставил меня поморщиться. Он написал отчасти личн
ые воспоминания о своем друге, отчасти попытался выполнить профессиона
льный долг журналиста. Потом я прочитала все слово за словом:
"Альпинист Адам Таллис, недавно покончивший с собой, добился известности
благодаря своим героическим действиям во время страшной бури, разразив
шейся в прошлом году на склонах горы Чунгават в Гималаях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99