Земная техника тоже позвол
яла анализировать работу мозга, но там это делалось только для лечения л
юдей с расстроенной психикой, да и то для этого требовалось согласие мно
жества специалистов, от врачей до социологов.
Но что, что все это, в конце концов, значит, для чего все это? Хорошо, пусть их
изучают, это еще можно понять, но это противоестественное равнодушие,
отсутствие живых существ…
Когда они обнаружили, что благополучно висят над самой поверхностью пл
анеты, восторг их не знал границ. Разум есть разум. Всегда есть надежда, чт
о с разумными существами можно договориться. Сейчас от восторга спасен
ия не осталось и следа. Снова откуда-то из живота подымался холодный стр
ах, неся с собой тошнотворную, щекочущую пустоту. Всю жизнь они учились д
ействовать.
Не сидеть и ждать, а пытаться воздействовать на обстоятельства. Космона
вт не возносит молитвы, не ждет помощи. Он должен надеяться только на себя
. Но что, что можно было сделать в этом круглом каземате? Он знал, что вопро
с нелеп, что нужно терпеливо ждать, но пассивность томила его.
Ц Ребята, Ц сказал Марков, Ц вам не кажется, что потолок стал ниже?
Ц Ну вот, Ц вздохнул Густов, Ц галлюцинации продолжаются.
Ц Может быть, Ц неуверенно согласился Марков. Наверное… Коля, попробуй
, может, ты достанешь до потолка.
Надеждин встал на цыпочки, поднял руки и с трудом дотянулся кончиками па
льцев до светящегося потолка.
Ц Через несколько минут повторим, хорошо?
Ц Ладно.
Надеждин посмотрел на часы. Неужели прошло уже три часа с момента, когда и
х ввели в эту светящуюся темницу? Он хмыкнул от случайного каламбура. Стр
анно, он был уверен, что и часа не прошло. Наверное, из-за давящей тишины. Ал
ешка… Хорошо бы и Веруша появилась перед ним…
Ц Ну, попробуем еще раз? Ц предложил Марков.
Ц Давай, Ц согласился Надеждин.
Теперь уже и ему казалось, что потолок действительно стал ниже. Так оно и б
ыло. Он уже доставал до него не кончиками пальцев, а ладонью.
Ц Что это может значить? Ц спросил Густов.
Ц Наверное, то же, что и все остальное, Ц пожал плечами Марков.
Ц А все остальное?
Ц То же, что и это.
Они старались подбодрить Друг друга, но все трое не могли оторвать взгля
д от потолка. Надеждин встал еще раз: теперь он уже не мог выпрямиться, и ем
у пришлось нагнуть голову.
Ц Сейчас он остановится, Ц сказал он.
Ц Будем надеяться, Ц вздохнул Густов.
Ц Тем более что больше ничего нам не остается, Ц Добавил Марков.
Потолок опускался бесшумно и неотвратимо.
Ц Этого не может быть, Ц покачал головой Надеждин, Ц это же абсурд. Не н
акинули же они гравитационное лассо на нашу «Сызрань» только для того, ч
тобы раздавить нас в этой конуре. Не сок же они собираются выжимать из нас.

Ц Это ты знаешь, Ц пробормотал Марков. Ц А наши очаровательные хозяев
а могут этого и не знать. Может, раздавить кого-нибудь Ц это их высшая фор
ма гостеприимства.
Они уже не могли сидеть, и им пришлось лечь. Они старались отогнать страх,
повторяя друг другу: «Нас просто изучают».
Но страх не отступал. Можно было сотни раз повторять себе, что их гибель по
д прессом была бы нелепа, но инстинкты их вопили: опасность! Их охватила па
ника. Они стучали кулаками по светящейся стене, они что-то кричали, но пот
олок продолжал опускаться. Он уже касался их. Еще несколько мгновений Ц
и тяжкий пресс легко раздавит их. Лопнут мягкие ткани, захрустят кости, и в
скоре от них останутся плотно спрессованные комочки их плоти.


Они уже не бились в западне. Жаль, бесконечно жаль б
ыло уходящей жизни, жаль было нелепого конца, так неожиданно оборвавшего
жизнь. Бесконечный ужас рвался наружу, но каждый, не сговариваясь, протян
ул руку, стараясь приободрить товарища в эти страшные последние мгновен
ия. В конце концов, сама их профессия заставляла постоянно жить с ощущени
ем всегда близкой опасности, и не раз и не два рисовали они себе расставан
ие с жизнью.
И неслись, неслись с бешеной скоростью обрывки драгоценных образов и вос
поминаний, с которыми они должны были расстаться навсегда. Они были моло
ды, они были но природе оптимистами, но слишком неотвратимо было тупое да
вление пресса. Надежды уже не было.
Ц Прощайте, ребята, Ц прошептал Густов. Он с трудом повернул голову.
Почему-то ему хотелось, чтобы он видел, как пресс коснется головы. «Наверн
ое, сначала он надавит на лоб, зачем-то подумал он в тягостном кошмаре. Ц Ч
то ж…» Он непроизвольно напряг мускулы. Мертвенно мерцавший потолок уже
касался его лба. Он хотел боднуть этот проклятый пресс, пусть лучше он сам
разобьет голову, чем ждать, пока тебя превратят в жмых, но не мог уже пошев
ельнуть головой. Ну, быстрей бы уже… Ожидание было непереносимо мучитель
ным, и в эти невыносимые секунды ему страстно хотелось быстрейшего конца
.
Мгновения загустели, растянулись, отсчитываемые судорожными ударами
сердец. Где-то в самой глубине оцепеневшего сознания Маркова, приготови
вшегося к смерти, уже принявшего ее, почему-то вдруг закопошилась надежд
а. Он уже должен был умереть, потолок уже давно коснулся его лба. А он жив. Ещ
е мгновение Ц жив. Еще мгновение, еще удар сердца Ц жив. Жив, и давление н
а лоб не усиливается. Но нельзя, нельзя доверять этой крошечной надежде,
нельзя цепляться за нее, она еще меньше соломинки, она не удержит.
И вдруг он услышал хриплый, похожий на карканье смех Надеждина. Он открыл
глаза. Потолок мерцал где-то совсем высоко, там, где он был вначале. Нескол
ько секунд Марков лежал недвижимый, обессиленный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97