* * *
Продолжить чтение удалось минут через пять, когда батлер разлил чай, добавив тёте молока, а племяннику ломтик лимона.
Наконец пассажиры люкса остались на террасе вдвоём (если считать попугая, по-прежнему сидевшего на плече у Ники, то втроём). Магистр поспешно отодвинул чашку, развернул листок и начал сначала:
«…но главное — вот эта детская считалка. Она поможет тебе запомнить путь к тайнику.
Прыг-скок, прыг-скок
С каблука на носок,
Не на запад, на восток,
С оселка на брусок.
Прыг-скок, прыг-скок,
И башкой об потолок.
Вкупе с вышеприведённым рисунком считалка укажет тебе, где спрятано сокровище.
Знай, моя милая Беттина, что я оставляю тебе ключ к богатству, свободе, новой жизни — всему, чего ты пожелаешь. Это мой прощальный дар. Я же удаляюсь туда, откуда, надеюсь, нет возврата. И довольно обо мне. Лучше скажу о тебе.
Ты самая добрая, щедрая и самоотверженная женщина на свете. Но самоотверженность, когда её слишком много, из добродетели превращается в грех. Любое достоинство, будучи избыточным, оборачивается своею противоположностью. Жертвовать собою ради других без остатка означает расточать собственную жизнь, а ведь она бесценный Дар от Господа!
Ах, Беттина, поверь мне! И женщина может вырваться из пут судьбы. Это даже не так трудно, Нужно лишь преодолеть страх и твёрдо знать: главный твой долг не перед кем-то или чем-то, а перед самой собою. Растоптать собственную жизнь — худшее из преступлений в глазах Всевышнего.
Меня торопят, времени больше нет.
Не сомневаюсь, что сундуки, набитые золотом и серебром, пригодятся тебе больше, чем мне. Этих богатств довольно, чтобы обеспечить свободу сотне, а то и тысяче таких, как ты. Мне же ничего не нужно. Свобода у меня теперь есть. Такая, о которой мы мечтали когда-то детьми, помнишь?
Ты, верно, думаешь, что путь к свободе полон непреодолимых препятствий? Ошибаешься. Вот что надобно сделать: заложи свои драгоценности, чтобы хватило средств на дорогу; найми верного и толкового слугу, а лучше двух или трёх; садись в карету и ни в коем случае не оборачивайся! Дорога сама поведёт тебя. Ты сядешь на корабль, приплывёшь в указанное место, отыщешь пещеру, а в ней тайник. Только и всего.
Святой Маврикий, покровитель тех, кто не оглядывается назад, поможет тебе.
Прощай, моя милая, и будь счастлива.
Твой самый любящий и верный друг Эпин»
Всё вплоть до подписи Your most loving and assured friend ?pine, было написано той же рукой, что первое письмо. Только внизу, явно другим почерком, кто-то приписал по-немецки: «Первая страница, где карта и рисунок, сожжена в день святой великомученицы Прасковьи во избежание соблазна». Буквы крупные и круглые, чернила более густого оттенка. В одном месте они расплылись, словно на бумагу капнула слеза.
— Кто этот Эпин? — воскликнул Фандорин и перевернул листок, но на обороте ничего не было. — В каких он был отношениях с Беттиной Мёнхле?
— Я тоже гадала, гадала, — вздохнула тётя, — но, боюсь, мы никогда этого не узнаем. Полагаю, друг детства, кузен, но вряд ли возлюбленный. В обоих письмах чувствуется искренняя приязнь, но не страсть. К тому же вряд ли в семейном архиве фон Теофельсов стали бы хранить любовную переписку замужней дамы. Я выяснила, эта Беттина между 1704 и 1720 годом произвела на свет одиннадцать детей.
— Значит, искать свободу она не отправилась… Да ещё уничтожила первую страницу. Приписка, наверное, сделана её рукой?
— Да. Там в папке есть ещё несколько писем фрау Мёнхле. Почерк тот же.
Николас ещё раз пробежал глазами последнюю строчку.
— Странный поступок: сжечь половину письма, причём именно ту, по которой можно отыскать сокровище. Зачем, почему? На одной считалке далеко не уедешь.
Синтия улыбалась — у неё было время поломать голову над этим естественным вопросом.
— Здесь удивительно не только то, что она уничтожила страницу, но и то, что сочла необходимым написать об этом.
— В самом деле! Что бы это могло значить? Постойте-ка, я сам. — Фандорин потёр лоб, попытавшись представить себе Беттину Мёнхле.
Добрая, щедрая, самоотверженная. Отказавшаяся от соблазна свободы и уронившая слезу по этому поводу. Не любившая своего коммерцсоветника, но родившая ему одиннадцать детей…
— Господин Мёнхле, судя по сохранившимся сведениям, разбогател на ссудных операциях. Легко предположить, что он был человеком алчным. Если бы нашёл в бумагах супруги письмо с ключом к сокровищу, обязательно ринулся бы на поиски. Беттина этого не хотела, потому и сожгла первую страницу, где, вероятно, подробно разъяснялось, как отыскать пещеру. Приписка предназначена мужу: мол, не ищи, всё равно не найдёшь. А вторую страницу фрау Мёнхле сохранила, ибо речь там в основном о чувствах, Должно быть, Эпин был ей очень дорог…
— Умник ты мой, — похвалила Синтия. — Я тоже пришла к этому выводу. Правда, не так быстро.
— И главный вопрос, самый увлекательный. Сокровище. Представляю, как бесился коммерциенрат — или его потомки, когда в конце концов наткнулись на этот документ. — Фандорин сокрушённо вздохнул. — Очень вероятно, что и поныне в какой-то неведомой пещере пылятся сундуки с золотом и серебром. И никто никогда не найдёт к ним дороги…
— Ты бы, может, и не стал искать. — Мисс Борсхед с осуждением покачала головой. — Ты бы отступился. Потому что в тебе, Ники, мало характера.
Выпад Николас пропустил мимо ушей, а вот интонация, с которой произнесены эти слова, его заинтересовала.
— Вы думаете, клад можно найти? Но как к этому подступиться? Тут же нет никаких зацепок!
Она торжествующе поглядела на племянника снизу вверх.
— Ты безнадёжно отстал от жизни, Ники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21