– Киссун! Посмотри на них! Посмотри!
Киссун взглянул в дыру на армию, приближавшуюся по волнам.
– Я вижу, – сказал он.
– Думаешь, им есть до тебя дело? Если они прорвутся, ты сдохнешь, как и все мы!
– Нет, – возразил он. – Они несут новый мир, и я заработал себе теплое место в нем. Знаешь, сколько лет я этого ждал? Работал на них? Убивал ради них? Они меня наградят.
– Ты подписал контракт? На бумаге?
– Я их освободитель. Я сделал это возможным Тебе нужно было присоединиться к нашей команде в Петле. Одолжить мне свое тело. Тогда я бы тебя защитил. Но нет. У тебя были свои амбиции. Как у этого. – Он кивнул на Яффе. – Вы оба хотели получить собственный кусок пирога. Вот вы и подавились. – Зная, что теперь Тесла не убежит, поскольку бежать больше некуда, Киссун отпустил ее и шагнул к Яффе. – Он подошел ближе, чем ты, но тогда у него еще были яйца. Яффе больше не издавал восхищенных воплей Томми-Рэя. Теперь он только тихо стонал, и это был стон скорее отца, чем сына. А может быть, и обоих.
– Ты должен это увидеть, – сказал Киссун, глядя на искаженное мукой лицо. – Яффе, посмотри на меня. Я хочу, чтобы ты это увидел.
Тесла взглянула в разрыв. Сколько еще волн нужно преодолеть иадам, чтобы оказаться на берегу? Дюжину? Полдюжины?
Яффе раздражал Киссуна все больше. Шаман начал его трясти:
– Посмотри на меня, черт тебя побери!
Его злость дала Тесле мимолетный шанс заново начать процесс перемещения в Петлю.
– Проснись и взгляни на меня, ублюдок! Это Киссун! Я выбрался! Я выбрался!
Тесла вплела его вопли в общую картину. Ничего нельзя упускать. Яффе, Грилло, вход в Косм, выход в Субстанцию – все это нужно проглотить. И даже она сама – та, кто их проглотит, – должна стать частью перемещаемого. Разжевать и выплюнуть в другое время.
Вдруг крики Киссуна смолкли.
– Что ты делаешь? – спросил он, оборачиваясь к ней. Его украденное лицо, не привыкшее к злобному выражению, превратилось в гротескную маску. Но она не позволила отвлечь себя. Это тоже лишь часть картины, которую придется проглотить. Ко всему нужно относиться одинаково ровно.
– Ты не посмеешь! – сказал Киссун. – Слышишь? Она слышала и ела.
– Предупреждаю тебя, – сказал он, направляясь к ней. – Ты не посмеешь!
Три слова и тон, каким они были сказаны, отозвались эхом в отдаленном уголке сознания Рэндольфа Яффе. Однажды он был в хижине, там сидел человек и точно так же произносил эти слова. Яффе вспомнил душную жару и запах собственного пота. Вспомнил сидящего на корточках у очага высохшего старика. Но отчетливей всего он вспомнил их разговор, который теперь зазвучал в его голове эхом из прошлого.
– Ты не посмеешь!
– Ты машешь красной тряпкой перед быком. Я кое-что уже повидал. И кое-что уже сделал.
Слова напомнили ему о действии. Тогда, скользнув в карман куртки, его рука нащупала нож с тупым лезвием. У этого ножа была страсть к распечатыванию секретов. Заключались ли они в письмах или в черепах.
Он снова услышал слова…
– Ты не посмеешь.
… и увидел то, что было перед ним. Его искалеченная рука – жалкая пародия на прежнюю сильную руку – скользнула в карман. Все эти годы он не расставался с ножом. Лезвие по-прежнему было тупым. И нож по-прежнему был голоден. Остатки пальцев Яффе сжали рукоятку. Глаза сконцентрировались на голове человека из воспоминания. Это была удобная мишень.
Краем глаза Тесла заметила, как Яффе качнул головой; увидела, как он оттолкнулся от стены и занес правую руку. До последнего момента, когда пальцы Киссуна сомкнулись на ее шее, а ликсы обвились вокруг лодыжек, она не видела, что сжимает изуродованная рука. Даже теперь она не позволила себе отвлечься от перемещения. Все стало частью картины, поглощаемой ею. Теперь еще и Яффе. И его поднятая рука. И нож, чей блеск она наконец увидела в поднятой руке. Поднятой и опустившейся на шею колдуна.
Киссун закричал. Его руки соскользнули с горла Теслы и метнулись к собственному горлу в надежде защититься. Тесле понравился его крик. В нем слышалась боль ее врага, и чем громче кричал шаман, тем больше у нее становилось сил, словно часть силы Киссуна передалась ей вместе с голосом.
Начатое дело показалось Тесле очень легким. Она ощутила все это пространство во рту своего сознания и сделала глоток. Дом вздрогнул, словно от него оторвали значительный кусок, и перенесся в замкнутое время Петли.
Тут же возник свет.
Вечный утренний свет Петли, лившийся через дверь. И тот же ветер, что дул ей в лицо каждый раз, когда она бывала здесь, ворвался в комнату, подхватил часть чар иадов и понес их через пустыню. Лицо Грилло стало приобретать осмысленное выражение. Он ухватился за дверную ручку, щурясь на свет и тряся головой, как пес, которого одолели блохи.
После поражения своего создателя ликсы отступили. Но Тесла не надеялась, что они надолго оставят ее в покое. Пока Киссун не успел снова натравить их, она бросилась к двери, задержавшись лишь для того, чтобы вытолкнуть Грилло из дома.
– Ради всего святого, что ты сделала? – спросил он, когда они шагнули на выбеленную землю пустыни.
Она поволокла его прочь от перемещенных в пустыню комнат, что трещали по всем швам под натиском идущих через Субстанцию.
– Тебе хорошие новости или плохие? – спросила она.
– Хорошие.
– Это Петля. Я перенесла сюда часть дома. Теперь она сама с трудом верила, что ей это удалось.
– Я сделала это, – сказала она, словно Грилло с ней спорил. – Черт меня побери, я сделала это!
– Перенесла вместе с иадами? – спросил Грилло.
– Вместе с разрывом и всем, что через него может пройти.
– Какие же плохие новости?
– Это Троица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181