Они живут внутри своих границ. В конце концов, все мы живем на плотине, готовой прорваться. И мы к этому тоже приспособились.
– Я стараюсь об этом не думать.
– Это ваш выбор.
– А ваш?
Хочкис натянуто улыбнулся, его глаза сузились.
– Несколько лет назад я хотел уехать из Гроува. Он вызывал у меня… неприятные воспоминания.
– Но вы остались.
– Я понял, что я сам – это то, к чему я приспособился, – последовал ответ. – Я уеду, только когда исчезнет город.
– Что?
– Паломо-Гроув построен на плохом месте. Земля у нас под ногами кажется твердой, но она подвижна.
– Так вы хотите сказать, что город может отправиться вслед за Бадди Вэнсом?
– Можете меня цитировать, только не называйте мое имя.
– Договорились.
– Вы узнали все, что хотели?
– Более чем достаточно.
– Не бывает «достаточно», – заключил Хочкис. – Не может быть «достаточно» плохих новостей. Вы извините меня?..
Вокруг расщелины стало заметно оживление. Закончив рассказ сентенцией, которой позавидовал бы любой комик, Хочкис поспешил к поднятию останков Бадди Вэнса.

Томми-Рэй лежал в своей постели и исходил потом. Он закрыл окна и опустил шторы. Вскоре в запечатанной комнате стало жарко, как в раскаленной печи, но Томми-Рэя жара и полумрак успокаивали. В их объятиях он не чувствовал себя таким одиноким и обнаженным, как под чистым солнечным небом города. Он вдыхал запахи, исходящие из собственных пор, и свое хриплое дыхание, что вырывалось из горла и возвращалось обратно к губам. Если Джо-Бет его предала, придется найти себе другую компанию, а с кого же начать, как не с себя?
Он слышал, как она вернулась домой, как они спорили с мамой, но не пытался разобрать слова. Если ее жалкий роман потерпел крах – а иначе с чего бы она стала рыдать на лестнице? – она сама виновата. У Томми-Рэя есть более важные дела.
Он лежал в духоте, и перед его глазами возникали странные картины. Все они выплывали из тьмы, какой не могло быть в комнате с задернутыми шторами. Может, из-за недостаточной темноты они и расплывались, не успевая до конца сформироваться? Томми-Рэй жадно пытался рассмотреть их фрагменты как можно подробнее, но это ему не удавалось. Он разглядел кровь, камни и странную белесую тварь, при виде которой у него сжимался желудок. Еще он разглядел человека. Не слишком хорошо, но он разглядит получше, если как следует пропотеет.
Когда он его разглядит, ожидание кончится.

Сперва, из расщелины послышались тревожные крики. Люди вокруг провала, включая Спилмонта и Хочкиса, пытались поднять тех, кто находился внизу, но у них не хватило сил. Стоявший ближе других к краю полицейский вдруг завопил и забился, как пойманная рыба, когда веревка обвилась вокруг его руки, одетой в перчатку, и потащила его в пропасть. Его спас Спилмонт. Он тянул незадачливого полицейского назад до тех пор, пока тому не удалось высвободить руку из перчатки. Оба повалились спиной на траву, и тут же снизу раздались новые крики.
– Она открывается! – закричал кто-то. – О господи, она открывается!
Грилло был по природе трусоват. Он боялся всего и всех, пока дело не касалось новостей, но в работе он готов был встретиться лицом к лицу с чем угодно. Отодвинув Хочкиса и полицейского, он прошел вперед, чтобы лучше видеть происходящее. Никто не остановил его: все были озабочены собственной безопасностью. Из расширявшейся на глазах расщелины поднималась пыль. Она ослепляла тех, кто держал страховочные веревки, на которых буквально висели жизни спустившихся вниз альпинистов. Грилло видел, как одного из них подтащило к краю провала, откуда уже неслись чьи-то предсмертные крики. Альпинист тоже закричал, когда земля под его ногами разверзлась. Кто-то бросился к нему на помощь, но было поздно. Веревка натянулась, сдернула человека вниз, и он исчез из поля зрения. Тот, кто хотел его спасти, остался лежать ничком на краю трещины. Грилло приблизился на три шага, хотя почти не видел земли у себя под ногами. Он чувствовал ее дрожь, что отдавалась в ногах, поднималась по позвоночнику в мозг, и от нее путались мысли. Он действовал инстинктивно. Широко расставив ноги, чтобы сохранить равновесие, он наклонился к упавшему человеку. Это был Хочкис. По его лицу текла кровь, а глаза неподвижно застыли. Грилло крикнул, назвав его по имени. Хочкис вцепился в протянутую руку. Земля вокруг зашевелилась и посыпалась вниз.

Хови и Джо-Бет спали бок о бок на кровати мотеля. Они оба шумно дышали, обоих била дрожь, словно любовников, выплывших и не утонувших, но они не просыпались. Им снилась вода. Темное море несло их к какому-то чудесному месту. Но доплыть им туда не дали. Что-то, оказавшееся под их скользившими по воде душами, схватило их, выдернуло из ласкового течения и швырнуло в каменную шахту, где было сплошное страдание. Вокруг люди кричали, срывались в бездну, и следом за ними туда же летели извивавшиеся, словно змеи, веревки.
Там, в этой тьме, Хови и Джо-Бет звали друг друга по имени, но прежде чем им удалось соединиться, откуда-то снизу хлынул ледяной поток, который понес их вверх. Эта была подземная река – холодная как лед, никогда не видевшая солнца. Она несла их, а также трупы людей и еще что-то, что было в этом кошмаре. По мере того как они приближались к солнцу, все яснее проступали очертания стен.

Когда прорвалась вода, Грилло с Хочкисом находились в четырех ярдах от края расщелины. Удар был так силен, что их сбило с ног и на них обрушился ледяной ливень. Вода привела Хочкиса в чувство. Он еще сильнее впился в руку Грилло и завопил:
– Смотрите! Смотрите!
В потоке было что-то живое. Грилло видел это лишь мгновение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181