Лавка мясника с двумя свиными головами, свисающими с крюков, церковь и двор возле нее, полный старых могил, статуя какого-то давно умершего генерала, покрытая от шляпы до стремян голубиным пометом, — все эти знаки он более или менее заметил и запомнил.
И пока они шли, Риктус не прекращал поток праздной болтовни.
«Ненавижу туман! Просто ненавижу! — выкрикивал он. — Ив полдень будет дождь. Мы, конечно, под него не попадем...» От разговора о дожде он перешел к состоянию улиц. «Посмотри на этот мусор по всему тротуару! Позор! А тут еще слякоть, которая превращает мои прекрасные туфли в старые развалюхи!»
У него было много, что сказать, но ничего из этого не было особенно информативным, и немного спустя Харви перестал слушать. Как далеко был Дом Каникул, начал размышлять он. Его пробирал озноб от тумана, ноги начали дрожать. Если вскоре они не доберутся, он хотел повернуть обратно.
«Я знаю, о чем ты думаешь», — сказал Риктус.
«Бьюсь об заклад, нет».
«Ты думаешь, что все это трюк. Думаешь, Риктус ведет тебя таинственным путем, конца которому нет. Верно?»
«Может, чуть-чуть».
«Хорошо, мой мальчик. У меня есть новости для тебя. Посмотри-ка вперед».
Риктус показал — и там, не очень далеко от того места, где они стояли, находилась высокая стена, такая длинная, что справа и слева терялась в тумане.
«Что ты видишь?» — спросил Риктус.
«Стену», — ответил Харви, хотя чем дольше он смотрел, тем менее уверенным становился. Камни, которые на первый взгляд выглядели достаточно прочными, теперь, казалось, двигались и шатались, будто были высечены из самого тумана и возложены один на другой, чтобы сдержать любопытствующий взгляд.
«Похоже на стену, — сказал Харви, — но это не стена».
«Ты очень наблюдателен, — с восхищением воскликнул Риктус. — Большинство людей видят глухой тупик, поэтому поворачиваются и идут другой улицей».
«Но не мы».
«Нет, не мы. Мы продолжим путь. Знаешь почему?»
«Потому что Дом Каникул с той стороны?»
«Что ты за у-ди-ви-тель-ный ребенок! — заявил Риктус. Совершенно верно. — Кстати, ты хочешь есть?»
«Умираю от голода».
«Что же, в Доме Каникул тебя ждет женщина, миссис Гриффин. И позволю себе сказать: она величайшая кухарка на всем свете. Клянусь могилой моего портного. Она может сготовить все, что бы ни возмечталось из еды. Тебе надо сделать только одно — попросить. А яйца со специями, — он причмокнул губами, — просто совершенство».
«Я не вижу ворот», — сказал Харви.
«Это потому, что их нет».
«Как же в таком случае мы войдем?»
«Просто продолжай идти».
Наполовину из-за голода, наполовину из-за любопытства Харви сделал, как указал Риктус, и когда он находился на расстоянии трех шагов от стены, порыв душистого, пахнущего цветами ветра проскользнул между мерцающих камней и поцеловал его в щеку. Это тепло радушно приглашало после долгой, утомительной дороги, и он прибавил шагу, потянулся, чтобы прикоснуться к стене, когда к ней приблизился. Туманистые камни, казалось, в свою очередь потянулись к нему, обнимая за плечи своими мягкими серыми руками и проводя сквозь стену.
Он оглянулся, но улица, из которой он шагнул, со своими серыми тротуарами и серыми облаками, уже исчезла. Под ногами была трава — высокая и полная цветов. Над головой было синее небо середины лета. А впереди, построенный на вершине обширного холма, находился Дом, который, вероятно, впервые воображен в мечте.
Он подождал, чтобы посмотреть, идет ли за ним Риктус, но не стал раздумывать, каким образом серый зверь Февраль был убит и на его месте возник этот теплый день. Харви просто испустил смешок, которым и сам Риктус мог бы гордиться, и заторопился вверх по склону под сень Дома Мечты.
3
Удовольствие и червь
Как было бы здорово, думал Харви, построить что-нибудь подобное. Заложить фундамент глубоко в землю, настелить полы и возвести стены, чтобы сказать: там, где ничего не существовало, я воздвиг дом. Это было бы очень здорово.
Опять-таки, место это не походило на напыщенного павлина. Ни мраморных лестниц, ни витых колонн. Это был горделивый Дом, но тут явно не было ничего дурного, а было много чем гордиться.
Дом возвышался на четыре этажа и хвастал большим количеством окон, чем Харви мог с легкостью подсчитать. Крыльцо было широким, к украшенной резьбой двери вели ступени, а крытые шифером крыши были круты и увенчивались величественными каминными трубами и громоотводами.
Однако высочайшей точкой была не труба и не громоотвод, а большой искусно отделанный флюгер, который Харви и разглядывал, когда услышал, как открылась входная дверь и голос произнес:
«Ну надо же, Харви Свик, собственной персоной».
Он посмотрел вниз, белый силуэт флюгера все еще стоял в глазах, а тут, на крыльце, была женщина, перед которой его бабушка (самый старый человек, которого он знал) выглядела молодой.
Ее лицо напоминало скатанный клубок паутины, откуда волосы ее, которые тоже могли быть паучьей работы, торчали многочисленными клочками. Глаза ее были крошечными, рот сжат, руки скрючены. Однако голос ее оказался мелодичным, а слова радушными.
«Я думала, что, может быть, ты решил не приходить, — сказала она, поднимая корзину свежесрезанных цветов, которую она оставила на ступенях. — Это было бы жалко. Входи! Еда на столе. Ты, наверное, проголодался».
«Я надолго не останусь», — произнес Харви.
«Ты должен делать все, что пожелаешь, — послышалось в ответ. — Я, между прочим, миссис Гриффин».
«Да, Риктус упоминал о вас».
«Надеюсь, он не слишком утрудил твои уши. Он обожает звук собственного голоса. И еще — свое отражение».
Тут Харви забрался на ступени крыльца и остановился перед открытой дверью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39