Рамроду показалось, что резкие очертания пластинки заколебались, задрожали и постепенно стали расплываться, как капля туши в воде. Телекинез! Да еще так близко.
— Херринг! — отчаянно завопил он во весь голос.
Фокс бросился к нему. Рамрод лихорадочно пытался установить с ним контакт. От спешки это получалось плохо. А тем временем зеленоватое свечение вокруг Ключа сворачивалось коконом. Но Рамроду предельным усилием воли удалось стянуть свое психополе в узкий луч и рубануть раскаленной красной нитью по бледному зеленому рукаву, уходящему куда-то вверх. Раздался пронзительный, режущий уши визг, словно пилили стекло, но кокон продолжал подниматься.
Однако в этот момент подключился Херринг. Луч стал ярко-алым, потом ослепительно белым и вошел в канал телекинеза, как раскаленный нож. Что-то глухо ухнуло, в лицо ударила тугая горячая воздушная волна. Золотистые искорки мысли Рамрода, управлявшей потоком энергии, излучаемой Херрингом, засверкали как крошечные звездочки.
Потом раздался громкий треск, и кокон, плеснув огнем, развернулся под самым носом Рамрода, едва не ослепив его. Бело-зеленое пламя с такой силой полоснуло по глазам, что Рамрод, оглушенный, закачался и рухнул на пол, больно ударившись локтем. С трудом поднялся и, шатаясь, как пьяный, направился у двери. Неверными руками отодвинул засов.
Херринг что-то кричал ему, но затуманенный световым ударом мозг Рамрода не воспринимал его слов. Рамрода тянуло наружу.
Дверь послушно отворилась.
Рамрод шагнул в коридор, и тут же что-то тяжелое и липкое навалилось на него. Он ощутил сильный удар по голове, перед глазами снова вспыхнуло ослепительное зеленое пламя, и все упало.
Лежать в мешке было неудобно. Жесткие джутовые пряди кололи лицо, от мешка скверно пахло. То ли из-за этого, то ли от удара по голове, но Рамрода начало тошнить. Он зашевелился, попробовал сесть, но сильный удар древком копья или алебарды — из мешка не было видно — заставил его опрокинуться на пол. Пол был твердый, каменный.
— Лежи, проклятый, — прошипел чей-то голос.
Выбор у Рамрода был небогатый, и он принялся лежать, одновременно прикидывая, что же будет дальше и как ему выпутаться из незавидного положения. Главный же вопрос — кому он понадобился? Кто рискнул поднять руку на командора-воителя? Неужели ненависть Гар-и-Гора превозмогла все остальное? Пустить в ход мысленную локацию после удара он не мог. Страшно болела голова, и когда он пытался позвать Херринга, то едва снова не потерял сознание. Рамроду казалось, что раскаленными щипцами его бедную голову разламывают на куски.
Впрочем, на многие вопросы он получит ответ в самое ближайшее время. Идут…
Он услышал шорох шагов, негромкие голоса нескольких человек, переговаривавшихся на каком-то незнакомом языке. Потом его грубо встряхнули, и сильные руки поставили Рамрода. Холодное лезвие кинжала проткнуло мешковину. Рамрод вздрогнул, когда оно скользнуло вдоль щеки. Но пока убивать его не собирались. Кинжал с хрустом распорол мешок, грязная дерюга свалилась, и Рамрод растерянно заморгал, осматриваясь.
Он очнулся в низком сыром подвале, нисколько не похожем на помпезные залы дворца Совета. Каменные стены покрылись зеленой вонючей слизью, издававшей одуряющий запах гнили. В стены были ввернуты позеленевшие бронзовые кольца, на которых болтались изглоданные временем бронзовые цепи. В одном из углов Рамрод заметил полураспавшийся скелет. Подвал с трудом освещали несколько трещавших и страшно чадивших факелов.
Рамрод поморщился — он не любил дешевых спектаклей. Лот-а-Рат тоже.
— Может, ты соблаговолишь обратить на нас свое внимание грязный пес!
— резкий женский голос хлестнул по напряженным нервам, как бич.
Кое-как удержав спокойствие, Рамрод неторопливо повернулся.
Кроме стражников, которых можно было не принимать в расчет, перед ним стояли двое. Высокий, сверх всякой меры располневший мужчина, облаченный в странную одежду из черного шелка, слегка напоминавшую кимоно, но гораздо более широкую. Несмотря на всю свою толщину, он мог завернуться в эту мантию по крайней мере трижды. По черному шелку странным пропадающим следом, как лунный свет, льющийся на тихий пруд сквозь рваные бегущие облака, летел серебристый узор — множество маленьких кошачьих головок. В руках мужчина держал золотой жезл, который венчала филигранной работы фигурка черного кота. Голубые глаза мужчины и прилизанные темно-коричневые волосы выдавали его сиамское происхождение.
Рядом с ним стояла женщина в простом белом платье до пола, прямом и строгом, без вышивок и украшений. Только на груди на шелковом шнуре висел небольшой золотой медальон, но Рамрод не смог разглядеть изображение на нем. Как ни странно, женщина показалась Рамроду даже красивой, несмотря на торчащие остроконечные ушки и явно кошачьи черты лица. На руках у нее был кот. Не просто кот, а здоровенный, лоснящийся, раскормленный толстомордый котище, размерами больше напоминавший рысенка. Его красно-коричневая шкура под ладонью женщины искрилась и сверкала. Самое страшное было в том, что полосы шли по шкуре кота не поперек туловища, как обычно, а вдоль, как у бурундука. Кот сонно щурился, слегка приоткрывая розовый рот, когда тонкая рука хозяйки щекотала ему за ухом.
Странное предчувствие укололо Рамрода.
— Вот он, полюбуйся, — сказала женщина.
— Хорош, — согласился мужчина, презрительно оглядывая Рамрода с головы до ног.
Вид у Рамрода и действительно был далеко не самый привлекательный. Грязный, помятый, мокрый, всклокоченный. На макушке, Рамрод не видел, но ясно чувствовал, вспухла огромная шишка размером не менее ананаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38