Кроме моих друзей. А те молчат.
Драматург (Щенкову). А какие, по-вашему, могли быть доказательства этого факта кроме наличия видимой травмы?
Щенков. А черт его знает какие! Если бы так случилось в жизни, то, вероятнее всего, только милиция...
Драматург. Милицию оставим в покое. Я уже сказал...
Стеклобитов. Простите, меня сейчас занимает уже другой вопрос. Допустим, я дал взятку пострадавшему для того, чтобы выгородить сына из неприятной истории. Замять дело. Сереже Петушкову, попавшему случайно в беду, помочь отказался, а своему сыночку помог самым что ни на есть нелегальным путем избежать правосудия. Ну и что? Это все?
Драматург. Вам этого мало?
Стеклобитов. Неинтересно.
Гарольд (после паузы). Я бы предложил совсем другой вариант.
Драматург. Какой вариант? Вариант чего?
Гарольд. Вариант финала вашей пьесы. В самом деле! Мы уже живем. Мы уже есть. Ситуация более или менее задана. Но вы тянете нас на бытовщину, а мы хотим играть комедию. Пусть же и действие развивается в этом направлении.
Драматург. Как это так? Пустить пьесу на самотек? Кто во что горазд?! Начали драму, а кончили комедией? Такого еще не было!
Стеклобитов. Я поддерживаю предложение Гарольда. На худой конец мы можем обойтись без вас!
Драматург. Что вы сказали?
Гарольд. В жизни часто все бывает не так, как на сцене! (Исчезает.)
Щенков. Лично мне все равно. Какой текст дадите, такой я и произнесу. (Исчезает.)
Драматург (в панике). Куда же вы! Погодите! Мы же ни о чем не договорились!
Драматург остается один.
Ума не приложу, что они могут без меня сыграть!
Затемнение
СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
Обстановка первой картины. Овсянников, Косовороткин и
Дарья Ивановна пьют чай. Беседуют.
Косовороткин. Завтра у нас понедельник.
Дарья Ивановна. В понедельник не стоило бы начинать. День тяжелый. Да еще тринадцатое число!
Косовороткин. Прекрасно. Именно тринадцатого числа мая месяца, именно в понедельник полк, в котором я служил, вышел на исходные рубежи и начал наступление. И как видите...
Овсянников. Вы, Мефодий Калистратович, предполагаете в прокуратуру пойти со мною вместе?
Косовороткин. С утра я созвонюсь с приемной прокурора, и в зависимости от обстановки будем принимать решение. На всякий случай у меня есть еще один вариант, но о нем потом... Он у меня про запас... Благодарю, Дарья Ивановна, я уже напился. Больше не хочу. А чай у вас преотличный. Вы знаете, я ведь большой специалист заваривать чай. У меня своя метода. Вернее, не своя, а маньчжурская. Когда мы в Маньчжурии были, меня там один китаец научил чай заваривать. Это, знаете ли, тоже наука!
Дарья Ивановна. Мы, русские, крепче завариваем.
Овсянников. Что-то долго Верхнереченск не дают.
Дарья Ивановна. Надо было по срочному заказать.
Овсянников. Ладно. Подождем. Может быть, они там дозваниваются, а никого дома нет.
Косовороткин. Позвонят. (Поднимается.) Дарья Ивановна, значит, как договорились? Вы хотите, чтобы именно сегодня были поставлены точки над "и"?
Дарья Ивановна. А зачем откладывать, Мефодий Калистратович? Сегодня мы им и объявим наше решение. Так, мол, и так. Будь что будет.
Косовороткин. Должен вам сказать, Дарья Ивановна, не скрою, я несколько волнуюсь. А ну как они воспримут это в штыки?
Дарья Ивановна. Мне, слава богу, не семнадцать. Я уже совершеннолетняя. Могу сама решать свою судьбу. Вы же к ним придете не моей руки просить, а просто познакомиться, представиться... А уж все дальнейшее - это наше с вами дело, их это не касается.
Звонок телефона.
Овсянников (снимает трубку). Слушаю... Да, да! Заказывали... Верхнереченск не отвечает? Тогда попробуйте дать разговор попозже... Ну, скажем... через час... Спасибо большое. (Кладет трубку.) Телефон не отвечает. Обещали еще попробовать.
Косовороткин. Ну, я пойду. Надо себя перед ответственным свиданием привести в порядок. Как-никак, а жених! (Смеется.) Итак, до скорого! (Овсянникову.) С вами увидимся! (Уходит.)
Дарья Ивановна (вернувшись из передней). Как он вам понравился?
Овсянников. Достойный человек.
Дарья Ивановна. И я так думаю. Положительный. И вам он поможет. Он, знаете ли, тоже за всякую несправедливость душой болеет. (Помолчав.) А вам, Архип Архипович, не показалось, что он что-то недоговаривает? Не любит он о себе говорить.
Овсянников. Я не заметил. Очень общительный человек.
Дарья Ивановна. Мне почему-то кажется, что он что-то от меня скрывает. Я его как-то спросила, где он работал до пенсии. Был инженером. А где, не сказал. И вообще как-то он всякий разговор о своем прошлом отводит, отшучивается: что, говорит, было, то прошло, что прошло, то вьюгой замело. Что бы это значило "вьюгой замело"? Какой такой вьюгой? Может, он сидел?
Овсянников. Не исключено. А может, и на какой секретной работе мог находиться.
Дарья Ивановна. Да, конечно. А человек хороший.
Овсянников. Хороший человек. Это я сразу понял. И грамотный.
Дарья Ивановна. Да уж это не отнять.
Овсянников. Как я понял, у него есть дочь.
Дарья Ивановна. За границей живет. За дипломатом замужем.
Овсянников. Ну и как она? Поставлена в известность?
Дарья Ивановна. Написала ему: "Папа! В одиночестве тебе жить трудно. Решай сам".
Овсянников. Гуманно.
Дарья Ивановна. Вот так. Стало быть, сегодня мы нашим и объявим.
Овсянников. Думаете, Антон Петрович будет против?
Дарья Ивановна. Сын - не знаю. А уж Леокадия, та взбеленится! Как же! Домработницы у них до сих пор нет. Никак не найдут. Те, что по объявлению набивались, не подошли. А я тут, под рукой. Все на мне. А теперь как они без меня обходиться станут? Конечно, я и сюда наведываться буду, но жить перееду. Может, у меня последний десяток лет остался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16