Это рождало необычные ощущения, особенно после забитых людьми земных городов, где ты знаешь, что по каждому коридору проходили до тебя тысячи, где все, что ты видишь, уже видено миллионы раз, и где «новое» значит «одноразовое».
Но вскоре обостренное чувство первопроходца сменилось вновь ожившим беспокойством за Сашу и нескончаемой заботой, куда ставить ногу. Снаружи было холодно, минус 24 по Фаренгейту, как сообщил шлемный дисплей, но скафандр начал запотевать. Я убавил обогрев. Немного помогло, но не решило проблемы. Я весь измучился, пока не понял наконец, что моя высокотехнологическая оболочка запотевает изнутри, а не снаружи. Мы прошли уже около пяти миль, когда мой пассажир нарушил молчание. Синтезированный женский голос звучал неуловимо знакомо, как будто она взяла за образец голос голозвезды.
- Прости.
Впереди появился уступ. Прикинув его высоту, я решил, что справлюсь благодаря низкой гравитации, и прыгнул. От ботинок столбом поднялась пыль. Проверив путь, я пошел за идущим впереди мулом.
- Норглезап? Я хотел сказать, за что простить?
- За то, что тебе приходится тащить мою несуществующую задницу через эти камни.
Я засмеялся, обходя валун.
- Ты же не виновата. Я так предполагаю, во всяком случае.
- Не виновата. У меня алиби. Когда челнок разбился, я лежала в ящике на «Роллере 3».
- Алиби железное, - вежливо согласился я. - Ну, я надеюсь, что вы свое дело знаете. Или это будет путешествие в один конец.
- О, мы знаем свое дело, - уверенно заявил голос. - Это не проблема.
- Не проблема? - тупо переспросил я. - А что тогда - проблема?
- Состояние челнока, - спокойно ответила она. - Что, если удар оказался сильным? Ходоки были в главном грузовом отсеке. Их могло разбросать на мили.
Я, пятясь, спустился по склону оврага и вскарабкался на другую сторону.
- Но искусственный корабельный мозг сказал, что груз в порядке.
- Искусственный корабельный мозг «думает», что груз в порядке, - поправила меня моя пассажирка. - Но наверняка не знает, потому что встроен где-то в панель.
- Черт.
- Да, - согласилась она. - Ну ладно, это прогноз. Я Лони. А ты?
- Макс. Макс Максон.
- Рада познакомиться, Макс. Ты не можешь оказать мне услугу?
Я выругался, чуть не налетев на идущего впереди мула, когда тот неожиданно остановился. Когда мул снова пошел, я двинулся следом.
- Конечно, что тебе нужно?
- Я устала от темноты, Макс. Расскажи мне, что ты видишь.
И тут я вдруг понял, чего не понимал раньше. Я понял, что чего бы ни лишился я, другие потеряли больше. Мозг Лони был цел, но она лишилась глаз, ушей, рук и ног - из-за несчастного случая или по своему собственному желанию. Я подумал о темноте, царящей в ее ящике, о полной изоляции от остального человечества, и поежился. Переведя термостат на один зубец, я постарался, чтобы голос звучал весело.
- Ладно, но я все больше под ноги глядел, поэтому начну с ботинок. Они четырнадцатого размера, здоровые такие, ну прямо линкоры, и покрыты красноватой марсианской пылью.
Лони засмеялась, и я продолжил, ободренный. Описывая слепой пассажирке то, что видел, я неожиданно понял, как красиво все вокруг. Время полетело быстрее. Казалось, прошло каких-то пять минут, а Докинс сообщил, что пройдена половина пути, и объявил небольшой привал.
Мулы разбрелись в поисках места. Болтать с Лони было приятно, но мысль о Саше не давала покоя. Поэтому я подождал, когда «зеленая» устроится на камне и, не торопясь, подошел к ней. Лони рассказывала, как их обучали водить ходоков, но я прервал ее на середине фразы.
- Прости, Лони, у меня тут кое-какое дело. Дорасскажешь гафорнк.
«Зеленая» повернула ко мне шлем, но не ушла. Места на камне хватало, я сел рядом и с глухим стуком прижал свой шлем к ее. С поврежденным мозгом трудно быть деликатным. Я и не был.
- Ты стреляла в нас.
- Да, - прямо ответила она.
- Почему?
- Что почему?
- Почему стреляла в нас?
- Потому что приказали.
- Кто?
- Отстань.
- А девочка? Что с ней?
Женщина пожала плечами. Скафандр был ей как раз и пожал плечами вместе с ней.
- Понятия не имею. Газ меня вырубил.
Я чертыхнулся. Женщина просунула пальцы под лямки рюкзака. Ее глаза сквозь ободранную лицевую пластину были едва различимы, но она как будто смотрела с сочувствием. Или мне показалось?
- Ты в самом деле ее любишь, а?
Я растерялся.
- Кого люблю?
- Девочку.
- Да, я в самом деле ее люблю.
- Тогда подумай о ней, прежде чем спускать с привязи нового технологического черта, над которым ты там работаешь.
- Я ни над каким чертом не работаю.
- Неужели? - спросила женщина. - Тогда зачем ты здесь?
Какая-то часть меня хотела сослаться на очевидное, сказать о защите клиентки, но в целом я знал, что женщина права. Происходило что-то посерьезнее, а что - надо спрашивать у Саши. Саша - та хоть что-нибудь понимает. Разумеется, если она жива.
- Встали, - приказал Докинс. - Нам идти еще миль двенадцать, а воздуха в обрез. Потащились.
Следующие два с половиной часа оказались трудными. Возможно, кто-то догадался катетеризоваться перед уходом, но я нет. И теперь мне хотелось в туалет. Прибавь к этому страх перед неопределенностью - ведь неизвестно, что мы найдем на месте катастрофы, - и беспокойство о Саше и поймешь, какой тяжелый, холодный ком мучил мои кишки остаток дня. Уже наступили сумерки, когда мы вышли на ровную местность, и мул по имени Сванго увидел первый обломок. В его голосе звучала тревога, смешанная с восторгом.
- Докинс! Я нашел! Кусок!
- Хороший мальчик, - невозмутимо отозвался Докинс. - Теперь отойди от него, пока я не взгляну. Он может оказаться опасным.
- Или с чем-нибудь полезным внутри. Вроде кислорода, - добавила Лони по нашей личной внутренней связи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80