Свежий воздух в туннеле приободрил его, и он довольно долгое время смело шагал в глубины. Мерцающая земля светила здесь лишь местами, но этого хватало.
Вскоре ему стали попадаться поперечные туннели, из некоторых веяло жарким сырым воздухом. Он приближался к оживленным, хоть еще и не главным дорогам Закота. Понял, что должен быть осторожнее.
Этот звук был таким приглушенным, таким неуловимым, что поначалу он даже не заметил, что безмолвие покинутой туннельной ветки нарушилось. Постоянный внутренний пульс Холма за время долгого заключения стал ему очень привычен – он едва заметил его возобновление. Но когда звук наконец дошел до сознания Фритти, он понял: что-то изменилось, звук стал чуточку другой. Это его встревожило – хоть он и не сказал бы почему. Затем понял.
Шум постепенно усиливался, словно Хвосттрубой приближался к месту его возникновения. Каждый шаг, казалось, подводил его к источнику тупого, почти неслышного биения. Когда Фритти был здесь в заключении, Холм всегда звучал одинаково; слух всюду преследовал отдаленный, но непрестанный гул – словно все в Закоте исторгало приглушенный жужжащий ропот.
Звук теперь становился отчетливее – гудя, шипя, делаясь определеннее и громче, нарастая с каждым шагом Фритти. Когда он миновал поворот, проход круто устремился вниз, и миазмы горячего сырого воздуха поднялись из темноты в конце туннеля. Хвосттрубой встал на дыбы, ошалело потирая передней лапой морду, чтобы очистить глаза от липкой пелены.
Невзирая на внутренний трепет, Фритти все же решился, вперил глаза в поднявшиеся пары и двинулся вперед. Осторожно шагая по пологому склону, прошел под какой-то дверью или отверстием – сотрясение вдруг стало ревущим эхом, раскаты которого гремели, отраженные стенами огромной пещеры. Фритти не мог разглядеть ее сквозь клубы тумана, окружавшие его со всех сторон.
«Словно Разгневанный Водопад», – подумал он.
Мех быстро отсыревал. Он понял, что карабкается над каким-то широким подземным потоком. Странные подземные ветерки изменили направление, и пары, крутясь, унеслись. В полусвете мерцающей почвы Фритти разглядел гигантскую пещеру, над которой он, как насекомое, скорчился на одном из узких выступов, опоясывавших стены. Внизу, красновато светясь и пенясь, волновался необъятный водный разлив. У пещеры не было пола – лишь громадная дымящаяся река бесконечно текла от одного ее бока к другому, заполняя высоченную пещеру испарениями и беспорядочным шумом.
Когда Хвосттрубой осторожно поглядел вниз с уступа, в морду ему ударило жаром огненной реки. От сотрясающей силы воды, бившейся в стены пещеры и уносившейся куда-то под утес, на котором он примостился, у Фритти закружилась голова. Покуда река с грохотом катилась во тьму, брызги, как пылающие кометы, взлетали вверх и под конец неподвижно повисали высоко у него над головой, а потом свинцово плюхались в свой источник. Фритти попятился от края и на время съежился поближе к туннелю.
Наконец от этого буйства его затошнило. Он подался вперед. По окружности пещеры, ближе к ее противоположной стороне, различил несколько туннельных входов, угольно-черных на фоне приглушенно-красноватого камня. Плотно прижимаясь к стене пещеры, он направился к ним, осторожно ступая по высокой узкой тропке над беснующейся рекой.
Это была медленная ходьба. Время от времени таинственно изменялся ветер – кружась, опускались туманы и заставляли его останавливаться, пока он снова не видел дорогу. Медленно, но верно продвигаясь по периметру чудовищного помещения, он твердо сосредоточивал взгляд на тропинке. Иногда вдруг ловил углом глаза какое-то движение, но, вглядевшись, видел лишь прыгучие брызги. Один раз ему померещилось, будто видит две крохотные фигурки, спешившие по одной из тропок, исчертивших дальнюю стену, но едва покосился в полумрак, снова поднялся туман. Когда он рассеялся, все, казалось, было как прежде.
После целой вечности петляний по тропе он достиг дальней стены. Поднявшись по крутой тропке, добрался до отверстий, удаленных от рева и грохота кипящей реки. Первый туннель, до которого он дошел, сам дымился испарениями, и Фритти поспешил миновать его, но из следующего отверстия приветливо дохнуло чуть более прохладным воздухом. Едва он очутился внутри, жара стала быстро спадать. Довольный этим добрым знаком, Фритти принялся увеличивать расстояние меж собою и громадной пещерой.
Когда позади осталось уже несколько поворотов туннеля, шум реки упал до первоначального глухого биения. Фритти шлепнулся на пол прохода, на миг восславив относительную тишину и прохладу. Отдышавшись, коснулся языком сырой свалявшейся шубки.
– Эй, ты! – прорезал полумрак туннеля чей-то голос.
Фритти вскочил на ноги; сердце колотилось в ушах громче яростной воды.
– Подожжди! – прошипел голос. – Подожжди и перекинься словечком сс Клыкостражжем Гнусняком!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

О, только там как Бог я буду чист,
Где плоть мою омоет росный лист,
Где волны трав дробятся в пену лилий,
Где ветерок над морем серебрист.
Алджернон Суинберн


Пристыв к месту, Хвосттрубой стоял, покуда медленные шаги поскрипывали к нему по туннелю. Расслышал свистящее дыхание приближающегося существа. Чуть ли не ошеломляющее желание бежать боролось в нем с тупым смирением; он мягко покачивался на месте.
– Мой спутник и я хотим поговорить сс тобой, незнакомец. – Шипящие слова приближались с каждым звуком.
«Спутник, – подумал Фритти. – Так их двое!» Ноги у него задрожали; он поджал хвост и ждал. Из темноты выступила слепая голова Клыкостража.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103